Необычным оказался этот майский день 1972 года для тракториста совхоза "Занарский" Серпуховского района Николая Юдина. Лишь из книг да по дедовским легендам знал он прежде о существовании древних кладов - и вот, поднимая целину на Клейменовском бугре, неподалеку от берега Нары, неожиданно "выпахал" клад. На отвороте свежей земли длинной блестящей россыпью лежали тонкие серебряные кружки с неизвестными письменами. Осмотрев тщательно место, тракторист собрал 227 монет. Тут же был и полуистлевший берестяной сверток, в котором, судя по всему, когда-то укрыли клад (№ 27).
Саманидский клад на Наре
Монеты были переданы в Государственный Исторический музей, где специалист по восточной нумизматике С. А. Янина определила принадлежность их среднеазиатскому государству Саманидов, столицей которого была Бухара. Клейменовский клад - недавняя находка восточных монет в Подмосковье, но хронологически - конец X века - это один из наиболее поздних арабских монетных кладов, зарытых в древности на торговом пути.
Мелководная сегодня Нара, приток Оки, в те времена была доступна для груженных товарами из далеких земель парусных ладей, которые причаливали и к ее берегам.
В IX-X веках из Арабского халифата и государств на его территории расходилась огромная масса монетного серебра, необходимого для оживленной торговли восточных купцов в Азии, Северной Африке, Европе.
Пятнадцать кладов арабских монет - дирхемов зарегистрировано в Москве и Подмосковье, и все они найдены на реке Оке и в ее бассейне, на старых водных путях.
Дирхем - так арабы произносили заимствованное у греков название "драхма". Этим словом они называли тонкую серебряную монету диаметром 2-2,5 см. На ней не было изображения правителя, обе стороны монеты покрывали надписи - благочестивые изречения, имя правителя, место и год чеканки по хиджре. От сложного шрифта - письма куфи, созданного в иракских городах Ал-Куфа и Ал-Басра, центрах арабской учености, и произошло название таких монет - куфические.
Монеты халифов различных династий - Омайядов, Аббасидов, Тахиридов, чеканенные на протяжении столетий в Багдаде и Самарканде, в Ал-Куфе и Исфагане, во многих других городах Ближнего Востока и Северной Азии, оказались в кладах, найденных на территории современной Московской области.
Что рассказывают клады о торговле с Востоком
Из школьного, самого начального курса истории мы знаем о древнем торговом пути "из варяг в греки". У археологов, однако, есть все основания полагать, что этот знаменитый днепровский путь стал играть значительную роль в торговле позже, чем волжский.
С конца VIII века на огромной территории от Волги до Балтики и далее в Северную Европу, вплоть до Исландии распространились куфические дирхемы. По большим и малым рекам среди лесов Приокья и Москворечья проплывали парусные караваны, проходила торговая дорога с Востока на Запад.
Восточные купцы, торговавшие со славянами и другими жившими здесь племенами, оставили описания своих путешествий. И вот у путешественника Гардизи в сочинении XI века "Краса повествований" отмечено, что русы "не продают товара иначе, как за чеканенные дирхемы". Что ж, это было естественно. Русь не имела собственных месторождений серебра и могла получить этот драгоценный металл лишь в результате торговли или как военную добычу. Находки кладов подтверждают, что огромная масса восточных монет оседала на территории Древней Руси, что несомненно способствовало развитию денежного обращения.
Арабский путешественник Ибн-Фадлан, побывавший в Булгаре на Волге в 921-922 годах, рассказывал о русах, которые, накопив десять тысяч дирхемов, дарили женам своим по серебряному монисту. Так что на шее иной из них, удивлялся араб, бывает много рядов монист. И действительно, на Руси известны находки огромного количества дирхемов в кладах. Колоссальный клад арабских монет обнаружен в XIX веке близ Великих Лук. При земляных работах в обнажении крутого берега реки Ловать неожиданно вывалился большой котел, наполненный серебряными монетами. Он покатился в реку, и немало монет при этом было потеряно. Однако и остаток клада оказался весьма значителен: он весил свыше 100 кг. Это были монеты X века, чеканенные с 924 по 977 год. Велик был и клад, найденный на Оке у Мурома: в двух медных кувшинах содержалось 11 тысяч дирхемов VIII-X веков общим весом около 42 кг.
В бассейне Оки в пределах современной Московской области, правда, столь больших кладов ученые не знают. Впрочем, многие клады, найденные в XIX веке, разошлись по рукам коллекционеров, не оставив следа в нумизматической литературе. Однако и те клады, что зафиксированы учеными, свидетельствуют о существовании обширной торговли с Востоком с конца VIII по начало XI века. Многочисленные находки дирхемов помогают в точном определении времени торговых сношений, потому что восточные монеты перечеканивались с каждой переменой в правлении, и деньги с именем и титулом нового правителя скоро вытесняли из обращения прежние.
По времени монет в окских кладах можно судить о годах утверждения далеких династий, о периодах подъема и упадка, о политической истории стран халифата. Так, монеты Сафаридов датируются 873- 907 годами, а правила династия в 867-909 годы. Годы правления Зийяридов - 928-1042, но чеканились их монеты лишь в 966-983 годах. Начало и конец правления и Аббасидов и Саманидов представлены большим количеством дирхемов.
На серебряных куфических дирхемах обозначено их денежное достоинство - дирхем. При торге люди обращали внимание лишь на вес и качество серебра. Древние письменные источники донесли до нас целый ряд названий арабских монет, бытовавших на Руси. Обычные дирхемы именовались куны - возможно, как воспоминание еще о римских монетах (от латинского cunes - кованый). Название "резана" относилось к резаным дирхемам. Для еще более мелких платежей монеты резались на веверицы (такие обрубки отмечены в кладах из села Баскача на Оке). Кроме того, дирхемы высокопробного серебра обозначались как ногаты - от арабского слова "нагд", т. е. хорошая, отборная монета.
В целом денежная весовая система во времена обращения дирхема складывалась как соотношение: 20 ногат = 25 кун = 50 резан = 150 вевериц = гривна кун. Гривна кун - наиболее крупная расчетная единица серебра - венчала эту систему.
Несомненно, что монетные клады дирхемов IX-X веков остались не только памятниками экономических отношений славян с Востоком, но и, по убеждению современных нумизматов, были "слепком местного денежного обращения".
Как ценилась гривна кун на Руси? Важнейший исторический документ - "Русская правда", сборник законов, применявшихся на Руси в XI-XIII веках,- сохранил подробный перечень "штрафов", что позволяет представить себе конкретное денежное значение гривны кун. За угон коня ("если тот с пятном") виновный должен был уплатить 3 гривны, а за коня смерда - 2 гривны. Кобыла оценивалась в 60 резан, вол - в гривну, корова - в 40 резан, телка - в 15 резан, голубь и курица - в 8 кун н т. д. А как оценивалась жизнь человека? За убийство купца и княжеского дружинника платили 40 гривен, а смерда или холопа - 5 гривен в том случае, если не мстил "брат за брата, или сын за отца, или сын брата, или сын сестры", т. е. если некому было отомстить.
Что продавали славяне за арабское серебро? Известный арабский географ, перс по происхождению, Ибн-Хордадбех сообщал в "Книге путей государств" (около 846 года) о дорогих мехах, тканях, свинце и олове, оружии высокого качества. "Клинки и мечи у них таковы, - говорилось в арабском сочинении "Пределы мира",- что можно согнуть их вдвое, но как только отводится рука, они принимают прежнюю форму". Во времена Святослава, в 969 году, "Повесть временных лет" отмечает, что из Руси шли меха, мед и "челядь" (пленные рабы). "Самым великолепным украшением (считаются) у них (русов) зеленые бусы из той керамики, которая бывает на кораблях,- вспоминал Ибн-Фадлан,- они покупают такие бусы за дирхем и нанизывают их как ожерелья для своих жен". За дирхем на Руси можно было купить кунью шкурку, а беличью даже за полдирхема. По данным Ибн-Хордадбеха, самый дорогой раб стоил около 300 дирхемов. А в число предметов арабского экспорта кроме серебра входили драгоценные камни. Вместе с дирхемами IX - рубежа X века в подмосковном каширском кладе найден, например, перстень с изумрудом ("зюмурруд" - называли этот камень арабы). Кстати, наш язык доныне сохранил явственные свидетельства того, что со многими драгоценными камнями Русь познакомили арабы. Достаточно сравнить слова "алмаз" и арабское "алмас", "топаз" ("тубас"), "яшма" ("яшме") и др.
В окских кладах Подмосковья вместе с куфическими дирхемами не однажды находили интересные вещи - древние подвески и серьги, бляшки и шейные гривны - прекрасные серебряные украшения. Сами арабские монеты, попав в Восточную Европу, не всегда сохраняли чисто монетное значение и приобретали подчас характер драгоценного металла.
Чужеземные монеты использовались и как подвески в ожерельях: подобные сочетания с сердоликовыми и хрустальными бусами встречены в многочисленных женских погребениях славянских курганов IX-XI веков.
Все эти факты свидетельствуют против старой теории о том, что странствующие арабы якобы всего лишь провозили куфическое серебро в Европу через Русь, иногда оставляя его по пути в виде кладов. Конечно, отдельные восточные купцы могли совершать самостоятельные дальние путешествия. Но столь же ясно, что основным дальнейшим поставщиком восточных монет - транзитом - на Запад являлась Русь.
Зарайский (железницкий) клад
Свыше 700 находок кладов дирхемов зарегистрировано на европейской территории СССР. Монеты, серебро и изделия из него широко вошли тогда в славянский быт. Наиболее убедительно подтверждает это зарайский клад, найденный близ села Железницы на реке Осетре, притоке Оки, на самом стыке сегодняшних Московской и Рязанской областей (№ 28).
Клад серебра весом более трех фунтов был обнаружен в 1855 году близ Зарайска, а вскоре местный купец А. П. Бахрушин, всерьез интересовавшийся прошлым, передал находку в Московское общество истории и древностей российских. Ныне эти прекрасные вещи украшают Государственный Исторический музей в Москве.
В железницком кладе оказалось 258 куфических, в основном аббасидских, дирхемов второй половины IX века и вместе с ними самые различные серебряные украшения: две шейные гривны, шесть браслетов, пять серег, восемь височных колец.
Великолепна одна из находок - серебряный литой наконечник поясного ремня. На его позолоченной поверхности выступает рельефная композиция: цветущее дерево с широким корневищем, лань, поедающая листья с этого дерева, и лев, изготовившийся к нападению на лань. Искусствоведы единодушно включают этот рельеф в число лучших образцов восточного, возможно иранского, импорта.
Чрезвычайный нумизматический интерес в кладе представляют гривны - шейные обручи из круглой, местами с винтообразной нарезкой проволоки и застежками в виде гриба, продевавшегося в петлю. Исследователи А. В. Орешников, а вслед за ним А. В. Арциховский сделали вывод, что гривны эти служили денежными знаками.
О племени вятичей
Для археологов важнейшими из находок в комплексе зарайского клада явились височные кольца с семью и пятью лучевыми концами и орнаментом в виде ложной зерни. Позднее, к XI веку, форма этих украшений стала традиционной для славянского племени радимичей. Близка она и родственным им вятичам.
Имена этих славянских племен известны нам по древнерусской "Повести временных лет". Летописец XII века связывал их названия с именами легендарных братьев - предводителей славян Радима и Вятко и сообщал, что радимичи располагались на реке Соже, а Вятко с родом своим на Оке. У женщин каждого племени Древней Руси были тогда свои традиционные украшения - височные кольца. И когда выдающийся русский археолог А. А. Спицын в конце XIX века отметил находки колец на карте, подтвердилась истинность сообщений "Повести временных лет". В курганах на реке Соже были погребены женщины в уборе с семилучевыми кольцами, а в бассейне верхней Оки и на Москве-реке оказались семилопастные кольца вятичей. Вятичи, которые жили непосредственно на территории будущей Москвы, а затем стали первыми горожанами-москвичами, оставили клады в историческом ядре столицы.
По мнению языковедов, имя "вятичи" произошло от древнего, известного еще римлянам названия славян "венто", из которого приставкой характерного суффикса получилось "вентичи", а затем "вятичи".
В IX веке вятичи начали платить дань могущественной волжской державе хазар. Знаменитый славянский полководец древности киевский князь Святослав разгромил Хазарскую державу. Под 964 годом "Повесть временных лет" рассказывала, как "пришел (Святослав) и говорит вятичам - кому дань даете". Они же отвечали: "хазарам по шелягу от рала даем". ("Шеляг", иначе "шеленг",- слово того же древнего происхождения, что и английское "шиллинг".) Историкам здесь важны сведения о взимании дани от "рала" ("сохи"), что подтверждает земледельческий характер края. Для нумизматов же драгоценны сообщения о денежном обращении у вятичей, о расчетах монетами.
Князь Святослав победил вятичей и "дань на них возложил". Однако вятичи не сложили оружия, и преемникам Святослава пришлось еще немало воевать с ними. В то же время в составе русских дружин воинственные вятичи неоднократно участвовали в походах на Византию. Известия XI века рисуют вятичей обособленным племенем, отделенным от других восточнославянских племен лесными дебрями. Вспомним, что в XII веке леса еще были столь густы, что, например, в 1175 году, во время княжеской распри, два войска, шедших друг против друга - одно из Москвы, другое из Владимира,- заблудились в чащобах и счастливо "минустася в лесах", т. е. разминулись без битвы. Известный военными доблестями князь Владимир Мономах рассказывал в своем "Поучении детям" о переходе через землю вятичей в конце XI века как об особой удаче. Интересно и другое место в том же "Поучении", где Мономах сообщал о двух зимних походах в "вятичи" против старейшины Ходоты и его сына. Князьям из рода Рюриковичей вятичи в XI веке не подчинялись.
Куфические дирхемы в Москве
С экономической и политической историей вятичей связаны находки куфических дирхемов и кладов украшений на территории Москвы.
Письменные источники и археологические памятники свидетельствуют, что в начале II тысячелетия нашей эры у вятичей происходил распад патриархально-родового строя, выделялась феодальная верхушка. На вершинах холмов - береговых мысов появились городища, укрепленные земляными валами и рвами, бревенчатыми стенами. В этих крепостях спокойней работалось мастерам: ремесло уже отделилось от земледелия, и центрами его становились поселки на речных путях, где легче было сбывать продукцию.
Целый ряд удобно расположенных в земле вятичей поселений в это время становились ремесленно-торговыми центрами. В XII веке летописи упоминали уже до двух десятков городов, находившихся в земле вятичей, в том числе Коломну, Трубеч, Воротынск, Масальск, Рязань, Козельск, прославившийся впоследствии героическим сопротивлением татарам. Одним из таких центров, возникших на месте старого поселения вятичей, и была Москва.
В изучении истории города неоспорима важность кладов. Пристальное внимание нумизматов и историков в XIX веке привлекла находка клада в центре Москвы, вблизи Кремля, в устье ручья Черторый, где ныне бассейн "Москва" (№ 14).
В 1837-1838 годах здесь па береговом взгорье при закладке фундамента огромного храма Христа Спасителя на 5-метровой глубине строители обнаружили клад куфических дирхемов. Два из них, лучшей сохранности, получили четкое определение: это оказались тахиридский дирхем с именем владетеля Мухаммеда и халифа Мустаин-Биллаха из города Мерв (ныне г. Мары), 862 года, и аббасидский - халифа Мутазз-Биллаха из города Двина, 866 года (монеты, таким образом, были чеканены на территории Туркмении и Армении, находившихся тогда под властью Арабского халифата).
Дирхемы того же времени в первой половине XIX века найдены также ниже по течению Москвы-реки, у Симонова монастыря (№ 15).
Третий куфический клад монет IX-X веков встречен у села Коренева, в ближнем Подмосковье (№ 26).
Может быть, эти клады были спрятаны в безлюдном месте, вдали от известных тогдашних поселений? Более чем сомнительно, отвечают нумизматы. Существовала определенная закономерность в размещении монетных кладов у древних поселений.
"Клады с куфическими монетами в большинстве случаев довольно определенно обозначают места древнейших поселков и своим числом отчасти указывают на сравнительную густоту древних поселений, существовавших в разных областях древней Руси в эпоху торговых сношений с арабами",- писал еще в конце XIX века А. И. Черепнин.
Еще более утвердительно отвечают на этот вопрос современные советские и иностранные исследователи. Финский ученый Хельмер Сальмо и швед М. Стенбергер, польский историк Р. Керсновский, советский нумизмат В. М. Потин пришли к единодушному выводу: распространение кладов совпадало с местами тогдашних поселений. Так, в Чехии, где проведено детальное картографирование находок, из 214 кладов лишь 10 пока не увязано с древними населенными пунктами.
Не раз бывало, что время почти стирало следы первых береговых поселений - их смывали весенние разливы, уничтожали пахота и последующее многовековое строительство, и тогда свидетельством глубокой древности заселения этой территории оставались лишь клады.
Более ста лет назад нумизмат В. В. Григорьев, придававший огромное значение изучению кладов арабских монет, найденных на территории Восточной Европы, справедливо заметил: "Подземные сокровища эти могут служить краеугольным камнем древнейшей истории нашего отечества. Эти современники VII, VIII, IX, X и XI веков, над которыми невидимо пролетело тысячелетие, для которых десять столетий прошли как десять минут и которые выходят к нам из гробов свидетельствовать истину, не прибавляя, не убавляя ни единого слова; современники, сохранившие всю свою свежесть, которые мы можем разглядеть, ощупать, которые позволяют нам убедиться всеми чувствами, что они существенность, действительность, истина, а не призрак, не миф, не сказка, не анахронизм, не описка переписчика, не вставка позднейшего компилятора!"
Арабские монеты - достоверный и важный памятник исконных отношений Руси с восточными соседями, в особенности со среднеазиатскими культурными центрами.
Западноевропейские денарии в Подмосковье
Исследование кладов со всей очевидностью показало, что с конца 30-х годов X века на Арабском Востоке начался серебряный кризис, вызванный истощением рудников. Средний вес монет становился все более низким. К концу X века серебряную монету в странах Востока стали заменять золотой и медной. Однако на Руси эти металлы как деньги не получили хождения, единственным средством обращения по-прежнему оставалось серебро, которое начало поступать из Западной. Европы. В XI веке западноевропейские монеты - денарии - хлынули на русскую территорию по давнему торговому пути, но теперь в обратном направлении.
Яркой иллюстрацией этого процесса стал клад первой половины XI века, обнаруженный в середине XIX века под Звенигородом (всего в Восточной Европе зафиксировано около 400 кладов и отдельных западных монет). В кладе оказалось около тысячи германских и английских монет, чеканенных в Меце и Кельне, Вюрцбурге и Страсбурге, на многих других дворах (№ 34).
Европейские монеты того же времени и происхождения - английские и германские - встречались в подмосковных славянских курганах в Болшеве, Давыдове и Колоколове.
Монеты находились в обращении, и теперь становится понятней, отчего вятичи платили дань шелягами (шиллингами). В более поздних письменных источниках можно встретить и другие искаженные названия западноевропейских монет (например, "пенязь" - от немецкого "пфенниг").
Клады и отдельные экземпляры древних чужестранных монет, найденные в Москве и Подмосковье, представляют драгоценный источник для изучения начальной истории поселений.
У истоков истории столицы
"Кто думал-гадал, что Москве царством быти, и кто же знал, что Москве государством слыти" - так начиналось одно из старинных народных сказаний о начале Москвы. "Были на этом месте села красные, хорошие",- продолжалось далее в сказании. Эти села - округа летописного городка - оставили многочисленные языческие могильники: у вятичей долго держался обычай погребения в курганах, даже спустя столетия после принятия христианства. До сих пор в лесах и парках Москвы, на окраинах и в зеленой зоне по берегам рек сохранились группы этих округлых насыпей, возраст которых 7-9 веков. Значительное количество курганов раскопано московскими археологами. Академик В. А. Рыбаков, изучая древнерусское ремесло, выделил по курганным находкам четыре замкнутых района Подмосковья, где были найдены украшения вятичей - височные кольца с семью лопастями, сделанные в одной литейной форме, т. е. работы одного мастера-ювелира.
В один из этих районов издревле входила и Москва, которая являлась местным центром, снабжавшим своей продукцией окрестное население. По материалам раскопок можно судить о постепенном складывании рынка, т. е. о том, как город экономически объединял округу.
Среди украшений вятичанок в подмосковных курганах нередки изделия городских ювелиров - браслеты со сложным чеканным орнаментом, кресты и образки, височные кольца, на лопастях которых прочерчен затейливый, так называемый "книжный" орнамент, характерный для заглавных букв рукописных книг.
Племя вятичей, или, точнее, вятический племенной союз, в представлении археологов непременно ассоциируется с семилопастными височными кольцами, наиболее ранняя исходная форма которых, как мы уже узнали, оказалась в зарайском кладе IX века. На протяжении долгого времени эти изящные украшения еще входили в традиционный племенной убор, сохранивший вплоть до XIII века многие черты древней самобытности. Наборы из нескольких колец (до 6-7) и шейные гривны обычны в курганах: Женщин хоронили в подвенечном наряде, со всеми украшениями. Несравненно реже попадались археологам подобные вещи при раскопках поселений: ведь праздничные кольца не часто надевали и, конечно, старались не терять.
Уникальные находки вятических украшений были сделаны в Московском Кремле 130 лет назад, однако до недавнего времени они вызывали самые противоречивые толкования ученых. Между тем происхождение этих вещей имеет исключительную важность для изучения начального периода Кремля (№ 1).
Каталог отделения "доисторических древностей" Московского публичного музея (Румянцевского) указывал, что "при совершении фундамента под Дворец (Большой Кремлевский) в 1844 году найдены два шейных серебряных обруча, витых с плоскими концами, загнутых в трубочки", и там же "два серебряных лапчатых украшения с кольцами, обыкновенно принимаемые за серьги и состоящие из прорезных пластин, с нарезкою, мера 2 вершка". Таково первоначальное описание гривен и семилопастных височных колец, датируемых XII веком.
Как ни странно, однако сначала кремлевские находки не слишком заинтересовали московских историков. Лишь спустя несколько десятилетий, выступая на археологическом съезде, И. Е. Забелин обратил внимание на то, что они и "но достоинству металла и по своей величине и массивности выходят из ряда всех таких же предметов, какие доселе были открыты в курганах Московской области, что может указывать на особое богатство и знатность древних обитателей Кремлевской береговой горы".
Но каким же образом все-таки набор шейных гривен и височных колец оказался в недрах Кремля? Известный исследователь отечественных древностей А. А. Спицын, а впоследствии и другие археологи предполагали, что эти предметы могли происходить из "сглаженного кургана", насыпь которого была снесена при планировке местности, возможно при устройстве крепости 1156 года. Такова была гипотеза, основывавшаяся на событиях летописной истории Московского Кремля.
Находка украшений вятичей приводилась как главный аргумент того, что Боровицкий мыс не был заселен до середины XII века - времени сооружения первого летописного града, что здесь существовал лишь курганный могильник.
Археология и клады дополняют летопись
Ранние летописи застали Москву уже владением суздальского князя Юрия Владимировича Долгорукого. Вспомним первое упоминание о Москве в Ипатьевской летописи. "Приди ко мне, брате, в Москов!" - приглашал Гюрги (Юрий) своего союзника, черниговского князя Святослава. Встреча состоялась в пятницу 4 апреля 1147 года. Такова дата условного, "летописного", рождения Москвы. На другой день после приезда гостя было устроено обильное пиршество (по образному выражению летописи - "обед силен"), а затем, обменявшись дарами и договорившись о новом союзе, князья разъехались.
В тревожную пору феодальной раздробленности, когда враг грозил постоянно, положение Москвы у южных границ Ростово-Суздальского княжества делало ее важным стратегическим пунктом. Не удивительно поэтому, что вскоре под 1156 годом Тверская летопись сообщала: "Заложи князь Юрий Володимерович, град Москву на устниже Неглинны, выше реки Аузы".
Заложить "град" па языке того времени означало построить крепость. Кстати, сооружался этот "град", видимо, лишь по распоряжению Юрия Долгорукого, но не им самим (князь тогда находился на киевском "столе"), а скорее всего его сыном Андреем Юрьевичем Боголюбским.
Скупы, немногословны известия древних летописей. Зато археологические исследования последних десятилетий в Москве дали важные вещественные факты, "приоткрыли" долетописные тайны, объяснили и древнюю находку вятических украшений.
Исключительно интересные археологические материалы принесли раскопки в западной части Кремля, где ныне Кремлевский Дворец съездов. Замечательные открытия были сделаны при архитектурно-археологических наблюдениях на Боровицком мысу. Сегодня мы располагаем, казалось бы, бесследно исчезнувшими сведениями о древней топографии поселения, об истории его застройки, изменявшейся на протяжении многих веков, о развитии ремесла, занятиях, вкусах простого городского люда - самых первых москвичей. Драгоценная для истории Кремля находка была сделана археологом Н. С. Шеляпиной в шурфе у стен Оружейной палаты. Это свинцовая "вислая", т. е. привешивавшаяся к грамоте, печать. Сургуч на Руси появился лишь в конце XVII века, а до него такими "буллами" удостоверялась подлинность документа. На лицевой стороне печати традиционная эмблема церкви - изображение богоматери, а на обороте архангел - эмблема княжеской власти. Это значит, что печать принадлежала церковному иерарху, епархия которого находилась в пределах княжества; покровителем же княжества считался изображенный архангел.
Изучение стилистических и технических особенностей печати позволило члену-корреспонденту Академии наук СССР В. Л. Янину отнести ее ко времени княжения в Киеве Святополка Изяславовича, с наиболее вероятной датой - 1093-1096 годы. Значит, именно киевляне - официальные посланцы или торговые люди - успели побывать с этой грамотой в Москве еще до ее "летописного" рождения.
Выходит, крепость 1156 года была построена в уже сложившемся поселении? Но была ли эта крепость первой в Москве? Существовало ли прежде поселение без укрепленного детинца? Конечно, нет. И вот при археологических наблюдениях у Большого Кремлевского дворца, т. е близ места находки украшений вятичей, у крутизны Боровицкого мыса был зафиксирован древний ров. Судя по находкам на его дне, во времена Долгорукого он был засыпан. Размеры рва - ширина 16-18 м, глубина около 5 м - и форма в виде вытянутого, опрокинутого вершиной вниз треугольника - очень обычны для укреплений XI - начала XII века. Этот ров и защищал древнейший град, неизвестный прежде по летописям. Как показали раскопки, к нему с севера по реке Неглинной и с востока по реке Москве примыкали посады с ремесленно-торговым населением.
Кто же этнически составлял древнейшее население Москвы? Несомненно, первыми москвичами были славяне-вятичи: женщины только этого племени носили семилопастные височные кольца. Такие традиционные украшения XII века встречены и в курганах на территории Москвы, и в самом граде. Семилопастные медные кольца и их обломки - лопасти и дужки - не раз отмечались при новых исследованиях.
А как же серебряные вещи, с которых начался наш рассказ? Вся сумма фактов и наблюдений позволяет видеть в нем древний клад. С волнением рассматривали мы в фондах Исторического музея массивные витые гривны и тонкие ажурные колечки - вещи, которые являются ровесниками великого города. По сути дела, с них началось археологическое изучение Москвы.
Возвратившись к судьбе этих вещей, мы обнаружили забытую, но весьма существенную деталь. Оказывается, в комплексе с украшениями была найдена "большая разложистая чаша с пробитыми и проржавленными краями" - так характеризует ее старая музейная опись. Широкая и низкая чаша - диаметр ее 28 см, высота 12 см - никак не вяжется с курганными погребальными предметами, но зато вполне характерна для быта феодального града. Как вид древней столовой посуды, металлические чаши хорошо известны по письменным источникам XII века (там упоминаются крупного размера "чаши велики"). Само слово "чаша" относилось и к большой чаше, из которой на пирах разливалось вино, и к мелкой, из которой пили.
История древнейших русских кладов знает целый ряд великолепных находок украшений, лежавших в чашах. Вместе с тем в курганах вятичей чаши не встречены ни разу. Так что сосуд этот, видимо, был вместилищем клада серебра, высокую пробу которого совсем недавно удостоверила экспертиза наших ювелиров.
Ценности, укрытые от врага
Крепость XII века, в центре которой спрятали клад, занимала исключительно удобное географическое положение: она находилась на пересечении путей из южной Руси (Чернигова, Киева) в северную (Владимир, Ростов), из Новгородской земли в Рязанскую.
Следя по письменным источникам за историей Москвы, мы прежде всего находим ее имя в рассказах о междоусобицах: здесь встречают союзников и отражают врагов, идущих с юга; здесь исходный пункт военных операций суздальско-владимирских князей, место сбора их войск.
XII век на Руси - время бесконечных усобиц и непрерывных княжеских раздоров. "Сеялись и возрастали междоусобицы... Жизнь людей в княжеских ссорах прекращалася и в русской земле редко веселие земледельцев раздавалося, но часто каркали вороны, деля между собой трупы,- со скорбью писал автор "Слова о полку Игореве".
В 1177 году на Москву напал рязанский князь, узнаем из Лаврентьевской летописи: "Глеб на ту осень приеха на Московь и пожже город весь". Уж не при этом ли разгроме укрыла москвичка свой драгоценный убор?
После Глебова разорения град вскоре был возобновлен в прежнем виде, а в январе 1238 года его ждало новое тяжелейшее испытание - нашествие Батыевой орды. "А татарове поидоша к Москве,- как горестно рассказала Лаврентьевская летопись,- и взяша Москву и воеводу Филиппа Нянко убиша, а князя Володимира яша (взяли) руками сына Юрьева... А люди избиша от старец и до младенец... И много именья вземше отъидоша".
Эти страшные события зимы 1238 года оставили в исторических напластованиях посада города след в виде распространенной на большой площади мощной прослойки угля и золы. С нашествием Батыя на Москву можно связывать и некоторые недавние находки в Кремле.
В центре Кремля постоянно ведутся широкие реставрационные работы с непрерывными археологическими наблюдениями, изучением глубоких фундаментов древних зданий и вскрытием самых ранних горизонтов культурного слоя. Так что обнаружение кладов в этом месте не просто счастливая случайность: исторических сокровищ здесь не может не быть. Интересная находка была сделана под зданием Патриаршего дворца XVII века. В подвальном помещении Крестовой палаты, под кирпичной вымосткой, в более раннем горизонте культурного слоя археологи проследили ямку-тайник. В ней-то и оказался клад: нательные кресты из синего лазурита и серовато-розового мрамора, покрытые на концах листовым золотом (№ 3). Камни, по-видимому привозные, вне сомнения оковывались русским ювелиром: об этом свидетельствует техника черни с гравировкой и особенности начертания имеющихся на крестах сокращенных надписей Иисус и Ника (т. е. победа). Еще одна надпись на кресте из лазурита процарапана, по-видимому, его владельцем.
Эти высокохудожественные изделия XIII века, представлявшие немалую ценность и являвшиеся родовой реликвией, по мнению автора исследований Н. С. Шеляпиной, во время татарского нашествия могли быть укрыты в тайнике вблизи церкви - предшественницы Успенского собора.
Другая находка оказалась в самом Успенском соборе - главном храме Кремля, построенном зодчим Аристотелем Фиораванти на месте предшествовавших ему зданий. При реставрационных работах в 1966 году внутри собора и вскрытии его фундаментов Институт археологии Академии наук СССР организовал постоянные археологические наблюдения. И вот в шурфе у юго-восточного угла собора в перекопанном грунте оказался комплекс из четырех серебряных височных колец вместе с дужкой пятого и обрывком ткани от головного убора (№ 2). Украшения отличались от описанных нами вятических семилопастных колец. На проволочные колечки было нанизано по три металлических бусины, обработанных в технике скани и зерни. Форма трехбусинных, как именуют их археологи, колец была излюбленной в южной Руси: нигде не встречались они в таком изобилии, как в кладах древнего Киева. Кремлевские находки датируются последней четвертью XII - первой половиной XIII века и не связаны с погребениями в соборе. Нам представляется возможным предположить, что укрывшаяся в храме женщина (киевлянка по рождению или жена княжеского дружинника?) во время осады Батыевой ордой поспешно упрятала под плитку пола свои височные кольца вместе с головной повязкой. Интересно заметить, что при тех же вскрытиях культурного слоя в Успенском соборе был найден железный ромбовидный наконечник стрелы, подобный многим находкам на древнерусских городищах, погибших во время монгольского нашествия.
Современник монголо-татарских завоеваний перс Джувейни описал в сочинении "История завоевателя мира" кровавый разгром города М. к. с. (крупнейший советский историк академик М. П. Тихомиров считал, что имеется в виду Москва), от которого "они оставили только имя его и нашли (там) много добычи". Об этих событиях и напоминают кремлевские находки.
Многим городам Древней Руси так и не удалось подняться из пепла, но Москва скоро возродилась. Прошло не так уж много времени, и мы видим "велик и чудесен град, и много множество людей в нем кипяше богатством и славою". Одной из причин этого экономического подъема Москвы было сложившееся значение города как торгово-ремесленного центра.
Торговля и деньги в безмонетный период
Об оживленных торговых связях Москвы XII-XIV веков свидетельствуют предметы импорта, найденные при археологических раскопках в Кремле и Зарядье - на древнем прибрежном посаде. Сотни стеклянных изделии (браслеты, перстни, тончайшие бокалы) были привезены из Киева. Однако анализ стекла одного из браслетов, произведенный в лаборатории спектрального и структурного анализа на кафедре археологии МГУ, показал, что это типичный образец средневекового немецкого стеклоделия. Из прирейнского города южной Германии происходит и другая находка в Зарядье: свинцовая пломба с готической надписью и клеймом - изображением посоха с перчаткой.
В Москву, как, впрочем, и в другие города северовосточной Руси, поступал прибалтийский янтарь и крымские амфоры с вином и маслом (обломки их исчисляются десятками), твердый кавказский самшит - сырье для гребней, византийские парчовые и шелковые ткани. Можно было бы привести и другие разнообразные свидетельства торговой жизни Москвы.
Но как же торговали в то время: ведь раскопки не обнаружили монет XII-XIII веков ни в Москве, ни на территории европейской части СССР? В начале XII века нарушился регулярный приток серебряных монет с Запада: перестраивалось денежное хозяйство феодальной Европы, изменилась политическая карта и соответственно экономические связи. Несомненен факт, что денарии перестали поступать на Русь. Нумизматы справедливо называют период между XII и XIV веками безмонетным.
Понятие русских денег в это время полностью выражалось в термине "серебро". Гривна кун из крупной счетной единицы превратилась теперь в гривну серебра, но эта новая реальная гривна в виде слитка серебра стала значительно дороже: старая гривна кун укладывалась в новой гривне-слитке четыре раза.
В безмонетный период на Руси существовали различные гривны серебра, но основными типами были киевские слитки XI-XIII веков в форме вытянутого шестиугольника весом 135-169 г и новгородские - продольные бруски с устойчивым средним весом.197 г, сохранившиеся в обращении вплоть до XV века.
На Руси исчезли монеты. Для крупных платежей употреблялись гривны-слитки. Но что же тогда стало эквивалентом мелких: денег? Ученые не пришли еще к согласию в вопросе о реальном содержании терминов "куна", "резана" и "векша" (белка) - так звучат названия денежных, единиц во многих письменных документах безмонетного периода. В настоящее время существует несколько точек зрения на характер мелких платежных знаков в безмонетный период.
Оригинальную теорию товаро-денег предложил В. Л. Янин. Ученый предполагает, что роль денег для мелкого платежа могли выполнять некоторые единообразные и широко распространенные в Древней Руси изделия - такие, как хрустальные и сердоликовые бусы, не раз отмеченные в кладах вместе с монетами, разноцветные стеклянные браслеты, овручские шиферные пряслица (грузики для веретен). Эти пряслица неоднократно встречены в кладах вместе со слитками, а при раскопках в Пскове, например, найдены в кошельке с западноевропейскими монетами. Когда В. Л. Янин совместил карты распространения стеклянных браслетов и шиферных пряслиц, а также нанес границы области денежного обращения до нашествия монголов, то обнаружилось детальное их совпадение.
И еще одна характерная находка привлекла внимание ученых - раковина Ципреа монета (каури). Эти красивые фарфоровидные раковины добывали только около Мальдивских и Лаккадивских островов в Индийском океане. С глубокой древности они вывозились в Индию, откуда расходились по всему свету. Раковины тысячелетиями использовались в Африке и Азии как мелкие деньги.
На Руси каури издавна знали под названием "змеиные головки", а также "ужовки", "жерновки", "жуковины". В русской торговле в Сибири они сохраняли товарное значение вплоть до XIX века. Эти повсеместно известные в древности украшения видный советский нумизмат И, Г. Спасский также относит к возможным платежным знакам низкого достоинства в безмонетный период.
При раскопках в Москве в слоях XII-XIII веков найдены все эти предметы: сердоликовые и стеклянные бусы, шиферные пряслица и стеклянные браслеты, раковины каури. Часть этих предметов вполне могла иметь и побочное значение - товаро-денег и мелких платежей на московском торге. С денежными расчетами, вне сомнения, связаны найденные в Зарядье безмен и свинцовая гирька со знаками, принадлежавшая к весовой системе Древней Руси.
Клад слитков на Варьской улице
Археологические находки в Зарядье уже не раз упоминались нами. Здесь, на берегу Москвы-реки, у Кремля, одновременно с градом зародилось и торгово-ремесленное предградье. С торговлей это место тесно было связано и позднее - в эпоху развитого средневековья. За рядами лавок Торга (будущей Красной площади) располагались дома крупных купцов, гостиные дворы, жили рядом и высококвалифицированные ремесленники. Усадьба искусного литейщика - ювелира XV века обнаружена тут при археологических раскопках. Среди находок в этом комплексе оказались тигли для плавки металла, шлаки - отходы производства, каменная форма для одновременной отливки девяти одинаковых украшений - явный признак работы мастера не на заказ, а на рынок.
Века оживленной деятельности на этом месте оставили мощные, многометровые напластования культурного слоя. Большие вскрытия его производились в связи со строительством гостиницы "Россия". Площадь в 2300 кв. м была детально исследована при раскопках, десятки тысяч метров были охвачены наблюдениями. Эти исследования обогатили историю Москвы огромной коллекцией вещественных памятников.
Северной границей местности Зарядья была древняя Варьская улица (впоследствии Варварка, ныне ул. Разина). Старое название этой улицы, одной из главных артерий Великого посада, историки Москвы связывают с храмом великомученицы Варвары, построенным в начале XVI века зодчим Алевизом Фрязиным на средства крупных московских купцов "Василия Бобра с братией своею, с Вепрем да с Юшком с Урвихвостовым". Академик М. Н. Тихомиров обратил внимание на то, что и до постройки церкви улица звалась Варьской. Он считает, что название произошло от слова "варя" и означало место, где варили пива, меды - хмельные напитки, да и соль. Существовали и особые, связанные с этим повинности населения Варьской (Варварской) улицы.
На древней улице Великого посада сохранилось немало интересных памятников зодчества. Один из них - храм Георгия, "Егорий Каменный", стоявший тут с конца XIV века и имевший характерное прозвище - "что на Псковской горе". В конце XV века здесь поселились купцы-псковичи, отчего и взгорье от реки к Варьской улице, и переулок, существовавший вплоть до последнего времени, именовались Псковскими. При устройстве северного пандуса гостиницы "Россия" в 1967 году близ церкви Георгия была сделана сенсационная находка: на глубине около семи метров в глиняном кувшине со светлой обмазкой - "ангобом" оказался уникальный клад серебряных слитков.
Всем любителям искать чужое добро в земле (и не только) посвящается - крупнейшие найденные клады со всех уголков земли!
Вы играли в детстве в пиратов или разбойников? Тогда вы наверняка хоть раз рисовали карту со знаком «Х», а потом притворялись, что ищете ценный клад - сундук с золотом, например. Что ж, клады, о которых сегодня расскажет Бигпикча, действительно были найдены - случайными счастливцами или истинными искателями приключений. Только, в отличие от ваших детских побрякушек, эти ценности стоят гораздо, ГОРАЗДО больше. Самое интересное, что порой клад находится практически у нас под носом.
1. Клад в фундаменте здания в городе Сьрода-Слёнска
В 1985 году за ремонт старинного здания взялись строители, которые и обнаружили в фундаменте клад, датируемый началом XIV века. В замурованной вазе было более 3000 редких монет, медальоны и золотая корона. Находку оценивают в 150 млн долларов. В настоящее время клад выставляется в музее Вроцлава.
В 2012 году поисковики подняли со дна океана около 48 тонн серебра. Клад стал одной из самых крупных находок серебра. Его стоимость оценили в 38 млн долларов. Ценный груз был на военном транспортнике, который затонул после атаки немецких подводных лодок. Клад нашли после того, как министерство транспорта Британии объявило вознаграждение.
В 2007 году компания Odyssey Marine Exploration, которая специализируется на геолого-разведочных работах, нашла на шельфе испанский корабль. На борту были обнаружены золотые и серебряные монеты. После того как клад был найден, разразился ужасный скандал. Правительство Испании потребовало отдать клад. А само золото было вывезено с территории Перу.
В 2011 году в фундаменте храма Падманабхасвами было обнаружено золото, стоимость которого оценивают в 22 млрд долларов. А весило оно более 30 тонн. При вскрытии клада присутствовал сын последнего махараджи.
6. Клад был найден в 2010 году Дэвидом Криспом. Он является кладоискателем-любителем. Сокровище оценивают всего в 5 млн долларов. Наиболее ценен клад в историческом аспекте: это связано с тем, что в этот период Римская империя переживала экономический кризис и качество монет очень низкое, а сам клад представляет собой четырехлетнее жалование воина-легионера. Найденные монеты можно лицезреть в Британском музее.
Груз с платиной должен был быть доставлен в Нью-Йорк в период Второй мировой войны - этой платиной оплачивали «помощь союзников». Но корабль был затоплен немецкой подводной лодкой. Оценить стоимость этого клада очень сложно - по ориентировочным оценкам, он стоит 3 млрд долларов. Нашел его искатель сокровищ Грег Брукс.
Самый крупный клад, найденный в Англии, обнаружили в 2009 году. Нашел сокровище кладоискатель-любитель Терри Герберт. Почти все изделия датируются VII веком нашей эры. Клад состоит из серебряных и золотых предметов, их общий вес равен 7,5 кг, а количество достигает 1500 штук. Это оружие, посуда, а также украшения.
10. Археологи, которые вели раскопки на острове Джерси (Британия), обнаружили тайник с сокровищами кельтов. Клад был спрятан около двух тысяч лет назад. Скорее всего, его утаили от войск Рима, которые вторглись на Британские острова. Сейчас стоимость украшений и монет оценивается в 17 млн долларов.
Клад нашли во время ремонта особняка, в котором жили Трубецкие-Нарышкины. При ремонте обнаружилась тайная комната, которая не была отмечена на планах здания. В ней находились целые залежи столового серебра с гербом семьи Нарышкиных, наград и украшений. Посуда имеет великолепный вид, поскольку находилась в льняной ткани, пропитанной уксусом. Создали этот тайник в 1917 году. Клад оценили в 189 млн рублей.
13. В государственной библиотеке городка Пассау уборщица Тани Хельс в 2011 году случайно обнаружила редкие монеты. Свою находку Тани отнесла руководству. Клад оценивается в несколько миллионов евро. В этом тайнике находились очень редкие византийские, греческие, римские монеты. Считается, что эта коллекция была скрыта от властей в 1803 году, по той причине, что власти забирали монастырские монеты и книги на нужды правительства.
Этот клад был найден в 1984 году археологом, который специализируется на подводных раскопках. Стоимость клада оценивается в 15 млн долларов. Он находился на затонувшем судне, построенном в XVIII веке.
Галеон «Аточа» нагружали драгоценностями в течение двух месяцев! С большим трудом корабль удалось отправить в плавание, но до метрополии он так и не добрался. Судно затонуло у берегов Флориды. Испанские власти неоднократно пытались поднять клад со дна, но все попытки не увенчались успехом. И только в 1985 году Мелу Фишеру посчастливилось найти клад. Для его поиска Мел создал целую компанию «Трэжерс Сэлворз Инкорпорейтед», а также смог найти инвесторов для финансирования. При поиске клада команда Мела обследовала около 120 кв. миль морского дна. Стоимость поднятых ценностей оценивается в 450 млн долларов. Считается, что с этого судна не нашли ценностей на 500 млн долларов. И, вероятно, уже не найдут…
Полынный, пыльный и ковыльный,Вершиной спрятавшись в туман
Стоит над степью он, всесильный,Седой, как прадед мой, курган.
А прадед мой с вершины этой Смотрел внимательно в простор
И, вражьи орды чуть заметив,Сейчас же разводил костер…
«29 января с. г. крестьяне села Нижних-Серогоз, в числе 33 человек, по своему почину, занялись раскопками кургана, что возле с. Нижних-Серогоз, под названием „Агузки“. Этот курган разрыт был членом Археологической комиссии Веселовским в 1893 г., который и закончил раскопки. В настоящее же время вышесказанными крестьянами открыт совершенно новый туннель и найдено во время раскопок несколько предметов, которые от них мною отобраны и представляются Вашему высокоблагородию.
…Старый солевозный чумацкий шлях, идущий от Никополя на юг, к Перекопу, тянется по бескрайним степям Таврии. И повсюду, аж до самого Мелитополя и далее, раскиданы по степи высокие, издалека видные «могылы» — курганы, оставленные неведомыми древними народами и таящие, по преданию, несметные сокровища.
Что за люди оставили эти
курганы в степи? Бывалые люди рассказывали всякое. Неспешно плетутся по пыльной дороге волы, поскрипывает подвешенное к задку воза ведёрко с дёгтем для смазки колёс, неторопливо льётся рассказ о минувших временах…
…Около двух тысяч лет назад верстах в двадцати от нынешнего Никополя был погребён скифский царь. С ним, по обычаю, зарыли жену, рабов, лошадей и имущество, а над могилой насыпали высокий курган, столетия спустя получивший название Чертомлыцкого. Вскоре после похорон в курган, прорыв подземный ход, проникли грабители.
Едва они подступились к царским сокровищам, как обвалилась земля, и грабители вынуждены были бежать, оставив одного своего товарища под завалом. А в 1863 году археолог и историк И. Е. Забелин, раскапывая Чертомлыцкий курган, натолкнулся на следы этой древней трагедии. Он обнаружил следы грабительских подкопов, скелеты царя, царицы и челяди. Под грудой обвалившейся земли стояло ведёрко с собранными грабителями золотыми украшениями, а рядом лежал скелет неудачливого грабителя, двадцать веков пролежавшего на месте преступления.
Скифы. Рельеф на амфоре из Чертомлыцкого кургана. Серебро. 4 в. до н. э. Эрмитаж.
За два тысячелетия в причерноморских степях сменилось множество народов, оставивших после себя высокие курганы с каменными идолами на вершинах. И два тысячелетия в этих курганах рылись кладоискатели, соблазнённые «даровым» золотом мертвецов…
Серебряная амфора из Чертомлыцкого кургана близ Никополя. 4 в. до н. э.. Эрмитаж.
Первые исторические сведения о «гулящих копачах», грабящих курганное золото, появились ещё в Средние века. В одном из документов XVI века говорится: «По городищам и селищам ходячи, могилы роскопуют, ищучи там оброчей и перстней». А к концу XIX столетия только в Херсонской губернии более половины «степных пирамид» были уже перекопаны и разграблены.
Реконструкция женского головного убора — калафа — по золотым накладкам и остаткам ткани, найденным в Рыжановском кургане
Тем не менее и на долю археологов там кое-что осталось. Большой Рыжановский курган в Звенигородском уезде (под Киевом) раскапывал в 1884 году археолог Ю. Гринцевич. Через три года после его раскопок, в траншее, размытой дождём, местный крестьянин нашёл амфору и множество золотых украшений, которые он тайно выкапывал на протяжении нескольких дней. А уже после этого крестьянина другой археолог, Г. Оссовский, нашёл ещё 446 золотых предметов!
Фрагменты ткани из мужского захоронения в Большом Рыжановском кургане
Круглодонный серебряный кубок, найденный в Большом Рыжановском кургане. Его, безусловно, сделал выдающийся греческий мастер.
Рельеф изображает борьбу мифических чудовищ — грифонов с быком и оленем
Покрывало с золотыми бляхами.Рыжановский курган
На бляхах покрывала из Рыжановского кургана изображена голова Горгоны Медузы
Вскрывая древние захоронения, кладоискатели, конечно, не особо затрудняли себя в определении значения найденных сокровищ. По их убеждению, эти золотые «треугольники», «пластинки» и «кольца» — клады, зарытые турками, татарами, запорожцами, гайдамаками или разбойниками. Поэтому легенды о разбойниках или запорожцах, зарывших золото в очередной «могыле», уверенно считались надёжным указателем пути к сокровищам…
В степи за Мариуполем, близ сёл Амвросиевки, Голодаевки и Савуровских хуторов, находится курган Савур-могила. Величественный курган был виден за 40-60 вёрст. Некогда на «могыле» стояла половецкая каменная баба — «каменный чоловик», но к середине XIX столетия её уже не было.
В старину мимо курганов Савур и Медведь пролегали большие дороги — Чумацкий шлях и Великий (Почтовый) шлях. У чумаков бытовала пословица — «Савур-могыла, Теплынский лис — де бере чумакив бис». Место это считалось заклятым — где-то близ могилы был зарыт зачарованный клад («багато сховано гро́шей»). Клад этот, по преданию, закопал легендарный разбойник Савва, который «с товарыством» в старину жил на Савур-могиле. Следами пребывания разбойников долгое время оставались глубокие ямы — остатки землянок. Одна из ям, отмеченная кустом бузины, была остатками землянки Саввы.
Скрываясь днём в подземельях, разбойники в ночное время выходили на добычу и собирали дань со всех обозов, шедших по Великому шляху. В одном из подземелий жил у них старик глубоких лет, который по временам смотрел в книгу и по ней определял, возможно ли ещё жить этим разбойникам в данном месте или уже пора скорее уходить, перебираться на другое. Переселяясь на другое место, разбойники из награбленных ими богатств брали лишь небольшую часть, а остальные сокровища зарывали в окрестных местах с заклятиями в землю.
Верстах в пяти от города Купянска, по дороге в слободу Маночиновку, возвышался большой курган, известный под названием Острой могилы. Курган, вероятно, был остатками древнего городища. Он долгое время служил местом паломничества окрестных кладоискателей, и искать клад в Острой могиле приезжали кладоискатели аж из Воронежской губернии
Следы раскопок были видны повсюду. Говорили, что будто одному из кладоискателей удалось докопаться до дверей, запертых большим висячим замком. Но лишь только дотронулся он до замка, как услышал из-за двери голос: «Не трогай, пропадёшь! А прежде откопай на 80-саженной цепи ключ, тогда отопрёшь им все двери и всё будет твоё». Дверь внезапно засыпал обвал земли, а сам кладоискатель едва живой вылез из вырытого им в кургане хода и отказался от дальнейших работ.
Смертью кладоискателя закончились поиски сокровищ легендарного разбойника Саввы Самодриги в курганах близ деревни Шамовка Херсонской губернии. Прорыв подземный ход в курган, кладоискатели в одну из ночей проникли в склеп, где обнаружили обугленный скелет. Ночь, душное подземелье, мысли о подстерегающих кладоискателя «страхах», внезапное зрелище человеческих останков — всё это так повлияло на кладоискателей, что один из них умер от страха, а другой навсегда зарёкся лазить по ночам в «могылы».
Справедливости ради надо сказать, что иногда игра со смертью всё же стоила свеч и находка курганного золота многократно превышала все неудобства, риск и издержки, связанные с кладоискательством. Но чаще всего грабителям курганов после нескольких дней или даже недель упорных раскопок доставалась ни на что не годная рухлядь. Вместо желанных денег кладоискателям доставались целые возы человеческих костей, битой глиняной посуды, ржавого железа, угольков.
В 1876 году в окрестностях села Андрусовка кладоискатели раскопали несколько курганов. Единственными сто́ящими вещами, найденными в них, оказались древнегреческая чернолаковая вазочка и серебряный проволочный браслет — да и то их отобрал у кладоискателей уездный исправник и доставил в Херсонский Археологический музей. А остальными находками стали медный котелок, бронзовые наконечники стрел и глиняные горшки, которые кладоискатели с досады перебили. Ещё печальней закончились поиски клада в селе Вершац, где в течение зимы 1898/99 года местными крестьянами были раскопаны несколько курганов. Мало того что в них, кроме битых черепков, ничего не оказалось, так кладоискателей вдобавок арестовала уездная полиция и десятерых из них привлекла к суду.
Верстах в семи к востоку от села Заселья близ Херсона до сих пор сохраняются следы обнесённого небольшим валом городища, покрытого следами кладоискательских ям. Называют его Шарманским городищем. Окрестные жители были убеждены, что в том городище есть подвал, а в нём запрятанные запорожцами 12 бочонков золота. В течение 18 лет около пятидесяти местных крестьян под предводительством кладоискателя Дия Холодулькина разрывали городище. Всю осень до больших морозов кладоискатели жили в степи в наскоро сделанных землянках, нанимали для раскопок рабочих и сами неустанно копали.
Они добрались до каменной камеры, вероятно, погребальной, от которой шли в разные стороны подземные ходы; вверху камера была заложена толстыми брёвнами, а в них проделаны два отверстия. Целая армия всевозможных колдунов, ворожей и баб-шептух уверяла, что они, колдуны, «видят», побуждала кладоискателей продолжать раскопки, и те ежегодно, затрачивая большие деньги на доски, брёвна и «струмент», с наступлением свободного от сельскохозяйственных работ осеннего времени принимались за раскопки. Слух об этом предприятии дошёл до Херсона, и по распоряжению губернатора полиция прекратила раскопки.
Тайны Пяти Братьев
Группа курганов Пять братьев возвышалась на берегу Дона, в его дельте, возле хутора Колузаево. Своими размерами — их высота достигала 7-12 м, а диаметр 60-70 м — эти курганы выделялись среди окружающего их множества более мелких насыпей, придавая неповторимый колорит простирающейся вокруг плоской равнине. Плывущему по широкому извилистому Дону на протяжении многих километров, за каждым поворотом реки, эти огромные курганы открывались с разных сторон, постоянно меняя ракурс и неизменно вызывая восхищение своей суровой красотой.
Пять братьев издавна привлекали к себе внимание путешественников и исследователей. О них высказывались самые различные, порою фантастические, мнения. Английский путешественник Кларк, видевший эти курганы в начале XIX столетия, полагал, что они представляют собой алтари Александра Македонского, устроенные великим полководцем древности для жертвоприношений. Интерес к Пяти братьям возрос во второй половине XIX века в связи с поисками в низовьях Дона древнего города Танаиса. Некоторые учёные полагали, что эти курганы принадлежат некрополю Танаиса.
В 1871 году к раскопкам Пятибратних курганов приступил сотрудник Археологической комиссии П. И. Хицунов, уже имевший опыт раскопок курганов в Крыму и на Таманском полуострове. Своей целью он избрал два больших кургана в группе и четыре маленьких. На глубине 4,5 саженей (9,6 м) от поверхности кургана Хицунову удалось обнаружить обширную каменную гробницу, сложенную из дикого камня без применения скрепляющего раствора. Она была частично разрушена, и внутри её не оказалось ничего, кроме песка и глины, перемешанных с истлевшим деревом и камышом. Решив, что гробница давным-давно разграблена, Хицунов прекратил раскопки.
В 1954 году в дельте Дона начала работать экспедиция Ленинградского отделения Института археологии Академии наук СССР и Ростовского областного краеведческого музея, которую возглавил археолог В. П. Шилов. В первом сезоне экспедиция Шилова раскопала семь небольших курганов в Пятибратней группе, не трогая пока больших
В их число входили и четыре кургана, раскапывавшиеся некогда П. И. Хицуновым. При этом Шилову бросилось в глаза чрезвычайно важное обстоятельство: все курганы, которые копал Хицунов, содержали значительное число находок — раздавленные винные амфоры, железные и бронзовые наконечники стрел, обломки медных котлов и т. д. Стало очевидным, что Хицунов ни в одном случае не довёл исследования раскапывавшихся им курганов до конца — все они требовали доследования.
Внимательно осмотрев большие курганы и сопоставив увиденное с архивными данными, В. П. Шилов смог определить те два, которые начинал копать Хицунов. Особенное его внимание привлёк курган, в котором Хицунов обнаружил каменную гробницу. Осенью 1959 года Шилов начал его раскопки.
Когда камера была расчищена, археологи нашли в нём лишь фрагменты скелета пожилого мужчины. Вся южная часть склепа была начисто ограблена. Однако грабители орудовали в склепе уже после того, как перекрытие из брёвен рухнуло внутрь камеры, и это спасло её от полного ограбления.
После полной расчистки погребальной камеры оказалось, что в её северной части располагалось второе, совершенно не потревоженное захоронение: здесь лежали останки молодого воина в роскошном царском убранстве. От его парадной одежды сохранились многочисленные золотые нашивные бляшки — в одном лишь головном уборе их было 78. На шее погребённого сверкала массивная золотая гривна, украшенная на концах фигурками лежащих барсов, и, кроме того, золотое ожерелье; на пальцах — золотые перстни.
Возле погребённого лежало его оружие: у левого бедра — золотая обкладка горита и железный меч в деревянных ножнах, обложенных золотым листом; так же была украшена и рукоять меча. Вся поверхность золотой обкладки ножен была покрыта рельефными изображениями сцен битвы скифов с греками.
Следующая группа изображает схватку двух греков со скифом. Безбородый грек лежит на земле. Он ещё жив, поддерживаемый бородатым товарищем, который пытается копьём отразить удар скифа, стремящегося добить копьём раненого юношу…
На третьей сцене показан бой пешего грека с двумя скифами — пехотинцем и всадником. Пеший юноша-скиф ранен и упал на колени. Греческий воин пытается его добить, а раненый готовится к отражению удара своим боевым топором. На помощь ему спешит скиф на коне с длинным копьём в руке, но лошадь его споткнулась и упала на передние ноги. Всадник натянул поводья, пытаясь поднять коня, но безуспешно. Юный скиф, по-видимому, обречён…
В четвёртой сцене изображены два грека, один из которых ранен и полулежит облокотившись, другой, склонившийся над ним, зубами пытается вытащить из колена раненого вонзившуюся стрелу.
Наконец, последняя сцена изображает мчащегося во весь опор коня, волокущего раненого молодого скифа, который крепко держит в руке повод. Перед конём на земле лежит греческий шлем…
Все изображения на ножнах очень реалистичны. Детально переданы особенности скифского и греческого вооружения, одежды и т. д
.
В могилу были также положены драгоценные серебряные сосуды: ваза, схожая по форме со знаменитой вазой из Куль-Обы, и килик. Около входа в камеру на небольшом пространстве пола в беспорядке лежала целая куча драгоценных предметов: золотых пластинок и бляшек с различными рельефными изображениями, разнообразных бус и т. д. общим счётом 1273 золотых предмета. По мнению В. П. Шилова, здесь стоял деревянный ларец, в который были уложены парадная одежда, головные уборы и украшения.
Реконструкция костюма «царя». Пятибратный курган № 8
Как и в других скифских курганах, в могилу были положены запасы пищи и вина. Вино было привезено из южночерноморских городов Гераклеи и Синопы. На большинстве амфор имеются клейма мастерских, в которых они были изготовлены, позволяющие достаточно точно определить дату захоронения: оно было совершено в последней трети IV века до н. э. Очевидно, что и в этом случае мы имеем дело с погребением высших представителей скифской аристократии, которых вслед за Геродотом принято называть царями. Поэтому и Пятибратний курган с полным основанием причисляют к скифским царским курганам, но он принадлежит царю иного племени или объединения племён, чем Чертомлык и Солоха.
Танаис (греч. Τάναϊς) — античный город (III в. до н. э. — V в. н. э.) в устье р. Дон. В первые века н. э. входил в Боспорское царство. Расположен примерно в 30 км к западу от Ростова-на-Дону, у хутора Недвиговка.
Заповедник Танаис — один из крупнейших в России археологических музеев-заповедников. Территория заповедника Танаис насчитывает более 3 тыс. га и объединяет ансамбль памятников истории и культуры разных времен и народов от эпохи палеолита до памятников жилой и культовой архитектуры XIX века. Это самый северный пункт древнегреческой цивилизации.
Как археологический объект Танаис был открыт в 1823 году членом-корреспондентом Парижской академии полковником И. А. Стемпковским. По личному указанию Николая I, интересовавшегося, в первую очередь, сокровищами курганов, раскопки в Танаисе впоследствии проводил профессор Московского университета по кафедре римской словесности и древности П. М. Леонтьев, а с 1867 г. — В. Г. Тизенгаузен. Изучение Недвиговского городища проводилось под контролем Императорской археологической комиссии.
В конце 1860-х гг. при строительстве участка железной дороги Ростов-Таганрог рабочие, занимавшиеся ломкой камня в районе Недвиговки, но ничего не знавшие об археологических раскопках Танаиса, «открыли» его заново. Председатель Археологической комиссии граф С. Г. Строганов имел по этому поводу переписку с наказным атаманом Войска Донского М. И. Чертковым. Чертков, в свою очередь, направил в Недвиговку с проверкой директора новочеркасской гимназии Робуша и художника Ознобишина.
С 1870 г. до самого послереволюционного времени, когда все памятники древности были объявлены народным достоянием, находящимся под охраной советского закона, в течение 50 лет местные жители растаскивали городище на собственные нужды.
В 1955 г. Академией наук СССР была сформирована Нижне-Донская археологическая экспедиция, которая совместно с Ростовским университетом и Ростовским музеем краеведения под руководством Д. Б. Шелова приступила к научному исследованию Недвиговского городища. Спустя четыре года раскопанное городище и могильник были объявлены заповедной территорией. А в 1961 здесь был открыт один из первых в России археологический музей-заповедник, площадью более 3 тысяч гектаров. C 1973 по 2002 бессменным директором музея-заповедника был В. Ф. Чеснок. Затем директором недолгое время был бывший заместитель министра культуры Ростовской области В. Касьянов. В 2005 директором был назначен В. Перевозчиков.
Гайманова могила
Скифский царь Идантирс (Иданфирс).
В 1960-е годы, в связи с началом сооружения гигантских мелиоративных систем на юге Украины, перед археологами встала задача охранных раскопок в зонах будущего обводнения. Среди памятников археологии, которыми предстояло уйти под воду, были и сотни скифских курганов. Некоторые из них, судя по размерам, могли быть «царскими».
Чаша с изображением сцен из жизни скифской знати.
IV в. до н. э. Серебро, позолота, тиснение, чеканка. 10,5 X 9,2 см.
Из кургана Гайманова могила у с. Балки Васильевского района Запорожской области (1969 г.)
. Для этих работ Институт археологии Академии наук Украины создал несколько экспедиций, объединивших специалистов разного профиля. Одной из таких экспедиций была Северо-Рогачикская. Ей было поручено исследование курганов в Запорожской области. Здесь, у села Балки, насчитывалось около 20 курганных групп. Особое внимание привлекла одна, состоявшая из 46 небольших насыпей, среди которых одиноко возвышался восьмиметровый исполин с загадочным названием Гайманова могила.
К лету 1969 года экспедиция, которой руководил киевский археолог В. И. Бидзиля, раскопала 22 малых кургана. Все они оказались ограбленными. Это не вселяло больших надежд и по отношению к Гаймановой могиле: опыт показывал, что главной приманкой для грабителей всегда были именно большие курганы. Ну а здесь, где даже малые курганы не были обойдены их вниманием, вообще не стоило надеяться на то, что стоявший рядом исполин окажется нетронутым. Правда, до тех пор, пока курган не раскопан полностью, любые заключения были бы преждевременными…
На золотой обивке горита из этого же кургана вытеснено имя греческого мастера Порнаха, что является уникальным случаем
Рассудив таким образом, В. И. Бидзиля приступил к исследованию Гаймановой могилы. Курган представлял собой огромную насыпь высотой более 8 м; диаметр его превышал 70 м. Слой за слоем снимали бульдозеры землю с огромной шапки кургана. На глубине 4 м от вершины открылась кольцевая стенка из огромных, вертикально вкопанных в землю известняковых плит, сооружённая для предотвращения оползания насыпи. Ниже, на уровне поверхности, были найдены следы заупокойной тризны: лошадиные и бараньи кости, раздавленные амфоры, остатки уздечных наборов, наконечники стрел…
Обнаружился и грабительский лаз — он вёл прямиком в погребальную камеру. Она располагалась на глубине 8 м от уровня материка, и как и следовало ожидать, была полностью обчищена ещё в древности. Лишь несколько десятков разбросанных мелких золотых украшений да золотой перстень, в спешке обронённый грабителями, свидетельствовали об огромных богатствах, некогда находившихся в камере. По всей видимости, здесь были похоронены четыре знатные особы, вероятнее всего, двое мужчин и две женщины. Больше ничего определённого сказать было невозможно.
Казалось, что работы завершены. Но уже перед самым отъездом археологов ждал сюрприз. Один из сотрудников экспедиции, Борис Мозолевский, зачищал земляную стенку камеры, как вдруг глина под его ножом неожиданно, легко поддалась. «Здесь что-то есть!» — воскликнул Мозолевский. В стене обнаружился тайник с абсолютно нетронутым драгоценным содержимым…
Сокровища лежали горизонтальными рядами: наверху — деревянная чаша с золотой обивкой, ниже — серебряный килик и чашечка, под ними — ещё две деревянные чаши, обитые золотыми пластинами, под чашами — серебряный ритон с золотым раструбом и наконечником в виде головы барана.
Самые ценные вещи лежали на дне тайника: большой серебряный ритон с широким золотым орнаментированным раструбом и золотым наконечником, серебряная ритуальная чаша, в которую был помещён серебряный же кубок, и, наконец, самая замечательная находка, прославившая Гайманову могилу: серебряная с позолотой чаша ритуального назначения, украшенная широким фризом с рельефными изображениями шести фигур скифов.
Основу композиции составляют парные сцены (одиночные фигуры, очевидно, выполняют вспомогательную роль в сюжете). На одной стороне чаши изображены два сидящих бородатых скифских воина, занятых мирной беседой.
Роскошная одежда, парадное оружие, атрибуты высшей власти — плётка в руке одного из них и булава в руке другого — всё указывает на то, что перед нами представители высшей власти, скифские «цари». Фигуры, выполненные в технике высокого рельефа, позолочены; в серебре оставлены лишь лица и кисти рук.
Толстая могила
Киевский археолог Б. Н. Мозолевский, нашедший знаменитую чашу из Гаймановой могилы, вскоре стал автором ещё одного выдающегося открытия.
Ещё в 1964 году, при раскопках курганов неподалёку от Никополя, в 10 км от знаменитого Чертомлыка, его внимание привлёк огромный, высотой 9 и диаметром 70 м курган, именовавшийся местными жителями Толстой могилой (под таким же названием в своё время был известен и Чертомлыцкий курган).
Вес пекторали 1150 г. Диаметр 30,6 см. Три полукруглых фриза, образующих пектораль, заполнены растительным орнаментом, многочисленными, литыми из золота изображениями людей и животных.
Он весьма заинтересовал Мозолевского, но заняться им долгое время не удавалось, отвлекали другие дела. Имелись и сомнения: а скифский ли это курган? Ведь ещё в 1964 году археолог А. И. Тереножкин, использовавший метод ручного бурения курганов для определения их возраста, пробил на Толстой могиле две скважины. В них не оказалось следов глины — верного признака скифской могилы.
Наконец, Мозолевский решил попытать счастья. В феврале 1971 года он пробурил на Толстой могиле две повторные скважины. Результат — тот же, что и семь лет назад: глины не было. Но, как позже вспоминал сам Мозолевский, «вопреки всякому здравому смыслу, несмотря на каторжную усталость», он решил пробить ещё одну скважину — последнюю. И на глубине 7 м появилась глина! Повторное бурение окончательно подтвердило, что Толстая могила — скифский курган.
Мозолевский приступил к подготовке экспедиции. Начальный этап раскопок был невероятно напряжённым — громада кургана состояла из 15 тысяч кубометров земли. Когда насыпь была удалена, выяснилось, что под ней находились две гробницы в виде глубоких катакомб: центральная и боковая.
Курган был окружён широким рвом, в котором после частичной расчистки были обнаружены следы грандиозной заупокойной тризны: множество костей животных — лошадей, диких свиней, оленей, десятки разбитых винных амфор. По этим остаткам удалось установить, что общий вес съеденного на поминках мяса составлял около 6500 кг, а если принять очень вероятное допущение, что в нераскопанную часть рва были сброшены кости примерно такого же числа животных, что и в исследованную, — то целых 13 тонн. Такого количества мяса должно было хватить примерно на 3 тысячи человек. Возможно, поминки на Толстой могиле продолжались не один день.
В склепе оказалось совершенно не потревоженное погребение молодой скифской «царицы». Наряд её был самым богатым из всех, когда-либо открытых в скифских курганах. Всё здесь блестело золотом: головной убор был расшит крупными золотыми пластинами, золотые бляхи украшали и всю её одежду, и башмачки.
Не менее богатыми были и украшения: на шее — массивная золотая гривна весом в 478 г, украшенная на концах семью фигурками львов, крадущихся за молодым оленем. На висках — крупные золотые подвески с изображением сидящей с поднятыми руками богини; на руках — три широких золотых браслета. Каждый палец рук «царицы» был унизан золотым перстнем, а на одном пальце их было даже два.
Рядом с «царицей» был погребён ребёнок, которому в момент смерти едва ли было больше двух лет. По-видимому, это был малолетний наследник престола. Он умер и был погребён позже матери, для чего в гробницу был прокопан второй вход. Похоронен царевич был в отделанном алебастром деревянном саркофаге.
В изголовье стояли три драгоценных миниатюрных серебряных сосуда для питья вина: килик, ритон и кубок. В руке ребёнка был зажат большой золотой браслет — символ власти. В саркофаг был также положен пояс, расшитый золотыми пуговками, тоже символизировавший знатность погребённого. На шее — золотая гривна, в ушах — золотые серёжки, на безымянном пальце правой руки — маленький золотой перстенёк. Весь скелет малолетнего царевича был усеян золотыми бляшками, украшавшими одежду.
Вместе с царицей и царевичем были похоронены их убитые слуги: девочка-служанка, «кухарка», воин-«охранник» и «возничий» (так они названы по сопровождавшим их атрибутам). Картина их расположения в могиле ужасна: руки — неестественно вывернуты, словно выкручены, ноги — неестественно раскинуты. Особенно потрясает рука воина: пальцы судорожно сжаты и впились в землю — очевидно, он был ещё жив, когда его бросили в могилу, и агония продолжалась в уже засыпанном подземелье.
Когда исследование боковой гробницы было завершено, археологи приступили к раскрытию центрального погребения, где, по-видимому, был похоронен царь. То, что в нём уже успели побывать грабители, было ясно с самого начала: туда вёл лаз протяжённостью 22 м. Грабители точно рассчитали направление и вышли как раз на угол погребальной камеры. Но к тому времени свод камеры и коридора-дромоса, ведшего в неё, уже частично обвалился, и грабителям пришлось выбирать сокровища из-под осыпавшейся земли.
Головной убор женщины (реконструкция). Золото. IV в. до н.э.
В погребальной камере царило полное разорение. Хотя здесь оставалось ещё немало золотых нашивных бляшек и пуговок от парадной одежды царя, всё самое ценное — парадная утварь, украшения, оружие и т. д. — было унесено грабителями. И тем не менее самые сенсационные находки, принёсшие Толстой могиле всемирную славу, были сделаны именно здесь, в центральной гробнице! (Забегая вперёд, скажем, что Толстая могила оказалась богатейшим из всех известных в настоящее время скифских царских курганов. Вес золотых изделий, найденных в нём — 4,5 кг, — намного превышает вес золота, найденного в Куль-Обе, до того считавшемся самым богатым курганом.)
Свод камеры и ведшего в неё коридора-дромоса к тому времени уже частично рухнули. Обвалившуюся землю в погребальной камере грабители перерыли, а вот землю в дромосе ворошить не стали — по регламенту похорон ценных вещей там быть не должно. Но они ошиблись!
В дромосе, совсем рядом со входом в погребальную камеру, в 30 см от неё, лежал меч с обложенной золотом рукоятью, в ножнах, также покрытых золотой обкладкой с рельефными украшениями. Обкладка ножен меча украшена изображениями в скифском «зверином стиле»: сценами борьбы животных.
Под перекрестьем меча в геральдической позе стоят дерущиеся петухи — совершенно новый и необычный сюжет в скифо-античном искусстве. Ниже фантастический грифон, раздирающий оленя, лошадь, на которую сзади напал лев, а спереди грифон, ещё ниже — напавший на оленя леопард, и, наконец, поединок льва и леопарда… На выступе для подвешивания меча к портупее изображён фантастический рогатый львиноголовый грифон, хвост которого оканчивается змеиной головой. Изображения животных очень реалистичны, полны динамики, они очень чётки: проработаны мельчайшие детали.
Ещё ближе к камере, у самого входа Б. Н. Мозолевский нашёл неслыханное сокровище: золотую пектораль — царское парадное нагрудное украшение. Грабители не докопали до неё всего каких-нибудь десять сантиметров! Это поистине гениальное творение античной торевтики ныне получило мировую известность.
Вес пекторали составляет 1150 г, диаметр — 30,6 см. Она состоит из четырёх жгутообразных трубок, скреплённых на концах обоймами, к которым при помощи штифтов прикреплены изящные плетёнки, также заправленные в орнаментированные обоймы с наконечниками в виде львиных голов. Трубки делят пектораль на три полукруглых яруса. Средний заполнен растительным орнаментом, нижний и верхний — многочисленными скульптурными изображениями.
Курганы Меотиды
В сферу культурного влияния скифов входили и их ближайшие соседи — племена меотов, относившиеся к иберо-кавказской языковой семье. В I тысячелетии до н. э. они обитали на территории Прикубанья и Восточного Приазовья. Античные авторы впервые упоминают об этом народе в VI веке до н. э.
Остатками обширного скифо-меотского наследия являются сегодня многочисленные курганы, разбросанные по всему Северному Кавказу. Их раскопки дали археологам богатейший материал. Здесь были найдены многие выдающиеся произведения искусства, ныне хранящиеся в Государственном Эрмитаже и других российских музеях.
В недрах громадного — высотой более десяти метров — Майкопского кургана археологи обнаружили богатейшее погребение конца III — начала II тысячелетия до н. э. Это погребение содержало множество художественных произведений, в том числе бусы из сердолика и бирюзы, происходящие из Передней Азии.
Над прахом покойника был водружён балдахин (ныне хранящийся в Эрмитаже), украшенный нашивными бляшками в виде львов и бычков, полотнище которого держалось на серебряных столбиках с литыми из золота фигурками бычков. Эти удивительно реалистические фигурки, вероятно, выполнены талантливым местным мастером и свидетельствуют о высоком художественном уровне скифо-меотской культуры. В то же время нашивные бляшки явно исполнены либо в самой Месопотамии, либо под влиянием месопотамского искусства.
Один из прославленнейших шедевров, найденных на земле древней Меотиды — небольшая (35,1 x 22,5 см) золотая фигура оленя из кургана у станицы Костромская (VI в. до н. э.). Это рельефная пластина некогда украшала круглый железный щит, найденный в погребении вождя. Образ оленя был связан у скифов с представлением о солнце, свете
Ещё одна знаменитая находка — золотая пантера из кургана близ станицы Келермесской. Как и её «современник», олень из Костромского кургана, эта пантера служила украшением щита. Фигура зверя стилизована, причём условность доходит до того, что хвост и лапы, в свою очередь, украшены фигурами свернувшихся хищников. И, однако, выразительность звериного образа такова, что эту бляху следует признать произведением не только декоративного, но и изобразительного искусства.
Очень интересные находки были сделаны близ адыгейского аула Уляп, где археологическая экспедиция под руководством А. М. Лескова исследовала комплекс меотских курганов и святилищ IV века до н. э.
Одно из святилищ оказалось особенно богатым: помимо многочисленных костей, здесь были найдены бронзовые котлы, античные амфоры, орудия труда, детали конского убора, предметы вооружения, разнообразные золотые украшения.
Среди последних особенно выделяются две крупные золотые пластины, изображающие шагающих оленей. Уляпские олени — один из лучших образцов скифо-меотского звериного стиля. Голова, гордо посаженная на могучей шее, увенчана ветвистыми рогами, удивительно пропорциональное тело зверя на длинных стройных ногах как бы устремлено вперёд. Реалистическая трактовка фигур животных сочетается с условно переданными рогами в виде стилизованных головок грифонов.
Самыми значительными находками из этого святилища стали два скульптурных навершия, когда-то, вероятно, увенчивавших древки штандартов или бунчуков. Одно из них изображает лежащего кабана с вытянутым вперёд рылом. Фигура сделана из двух массивных штампованных серебряных пластин, соединявшихся с помощью серебряных гвоздиков с золотыми шляпками.
Пластины с изображениями кабана в скифском искусстве не редкость, однако навершия в виде кабана ранее известны не были. Точно так же до сих пор археологам не встречалась круглая скифская скульптура, причём созданная с применением разных материалов и технических приёмов — штамповки, гравировки, пайки. Поэтому находку в Уляпе следует считать уникальной.
Второе навершие изображает оленя — уже известный скифский символ солнца. Голову оленя, посаженную на стройную длинную шею, увенчивают массивные ветвистые рога. Эта скульптура, созданная без всякой условности и стилизации, отличается редкой выразительностью и представляет собой один из лучших образцов скифо-меотского искусства.
На ритуальной площадке, расположенной на вершине одного из уляпских курганов, был обнаружен целый комплекс находок: три бронзовых античных сосуда, серебряная чаша, золотые гривна и бляшки, два богато украшенных ритона — золотой и серебряный. Золотой ритон, основание которого украшает скульптурное изображение головы пантеры, судя по ряду деталей, был привезён из Ирана или Малой Азии.
Второй ритон, серебряный, увенчивает крылатый конь Пегас. Его крылья, грива, ремни оголовья и ряд других деталей щедро позолочены, глаза некогда были инкрустированы янтарём. Среднюю часть сосуда опоясывает позолоченный фриз, на котором неизвестный художник изобразил в технике рельефа сцены из древнегреческого мифа о борьбе богов и гигантов. В числе противоборствующих персонажей легко узнаются Зевс-громовержец, Гермес с кадуцеем в левой руке, бог-кузнец Гефест
Для души-скифские украшения
В VIII-X вв. в восточнославянском мире происходили существенно важные эволюционные процессы, результатом которых явилось разрушение родового общества, оформление феодальных отношений, становление государственности. Реконструкция этих процессов по письменным источникам невозможна. Аутентичных источников нет, а позднейшие летописные упоминания отрывочны и противоречивы. Следовательно, характеристика изменений возможна только благодаря привлечению археологических данных. Археология достаточно четко фиксирует переход от родового разнообразия к этнической консолидации, что прежде всего отразилось на изменении погребальной обрядности.
В IХ-Х вв. на территории лесостепной и лесной зоны Восточной Европы, освоенной славянским населением, распространяется один тип погребений - круглые курганы с трупосожжением, совершенным на месте последующего возведения насыпи. Курганные группы содержат по нескольку десятков насыпей, в каждой из которых, как правило, только одно погребение, урновое или безурновое. Погребальный инвентарь ограничен одним-тремя предметами, обычно это нож или наконечник стрелы, отдельные оплавленные бусины. Характерен обычай битья посуды при погребении: черепки встречаются на поверхности погребальных кострищ или в насыпи курганов. Нередко в погребениях встречаются пережженные кости лошадей или собак. Обычно эти многочисленные однотипные погребения рассматриваются как захоронения рядовых общинников. На фоне однородных по обряду и этнической принадлежности рядовых погребений в курганных могильниках X в. выделяются парные трупосожжения, сопровождающиеся многочисленным и разнообразным инвентарем часто включающим предметы вооружения, восточные монеты, весы и гирьки. Предполагают, что такие погребения принадлежат феодализирующимся представителям княжеской дружины. Большинство подобных погребений исследовано в самых крупных курганных могильниках Х в. - Гнёздовском (под Смоленском), Тимеревском (под Ярославлем), Киевском, Шестовицком (близ Чернигова).
Одним из примеров погребения дружинника является курган № 13, раскопанный в Гнёздове. Курган содержал остатки парного (мужчина и женщина) трупосожжения, совершенного на месте сооружения кургана. Обряд сожжения дополнен такими элементами ритуала, как «умерщвление оружия» - предварительно сломанный меч воткнут в слой погребального кострища, наличие амулета в виде железной шейной гривны с подвесками-молоточками Тора, битье посуды - обломки привозной крымской амфоры оказались рассеяны по всему кострищу. Погребение сопровождалось целыми лепными сосудами-урнами местного происхождения и византийским круговым кувшинчиком, десятками сердоликовых и хрустальных бус, остатками серебряной канители, которой была, видимо, расшита одежда погребенных, пятью арабскими монетами. Самая интересная находка - это надпись, процарапанная на амфоре до того, как та была разбита. Одно из прочтений надписи - «гороуща», или «гороушна», т.е. «горчица» - это древнейшая кириллическая надпись на территории Восточной Европы (курган датируется первой четвертью X в.).
Вещи скандинавского происхождения:
1 - фибула овальная (женская); 2 - шейная железная гривна с подвесками-амулетами и набор амулетов
Примечательно здесь сочетание элементов славянской и скандинавской погребальной обрядности и инвентаря. К славянским относятся формы лепных глиняных сосудов, височное спиральное кольцо, ритуальное битье посуды и граффити. Скандинавские элементы - порча и втыкание оружия в погребальное кострище, присутствие гривны с амулетами-молоточками Тора, женские фибулы овальной формы, характерные для североевропейского костюма.
Сочетание в погребении дружинника разноэтнических элементов неудивительно: присутствие скандинавов (варягов) в составе древнерусской дружины, полиэтничной по составу, неоднократно отмечается летописью.
Древнерусский подписной меч из Фощеватой:
1 - рукоять меча; 2 - клеймо на клинке (прорись)
С IX в. начинает формироваться, а в X в. складывается своеобразная дружинная культура, синтезировавшая разноэтничные элементы. В археологическом смысле дружинная культура определяется погребальным обрядом: способом и характером захоронения, конструкцией погребального сооружения, составом инвентаря и деталями его расположения в погребении. В середине X в. появляются трупоположения в обширных могильных ямах, иногда содержавших деревянные погребальные камеры столбовой или срубной конструкции, перекрытые настилом и затем курганной насыпью. Камеры содержат одиночные или парные захоронения, иногда сопровождаемые полным скелетом коня и набором его снаряжения. Происхождение деревянных погребальных камер не совсем ясно. Зато обряд погребения в ладье - как сожжение, так и трупоположение - совершенно очевидно связан с выходцами из Скандинавии. Несколько курганов с таким обрядом раскопаны в Плакуне (вблизи Старой Ладоги) и в Гнёздове (под Смоленском). Скандинавское происхождение имеет также обряд преднамеренной порчи оружия и обычай ношения амулетов в виде молоточков Тора. Появление захоронений воина с конем можно рассматривать не только как указание на социальный статус погребенного. Совместные погребения человека и верхового коня хорошо известны в IX-XI вв. у мадьяр и тюркских племен восточноевропейских степей.
До X в. находки оружия в восточнославянских погребениях практически неизвестны. В Х в. на Руси распространились прямые двулезвийные рубящие мечи так называемого каролингского типа. Основные места их находок
связаны с Гнёздовом, Киевом, Черниговом и его окрестностями. Всего найдено около 100 мечей X - первой половины XI в. Большинство мечей было изготовлено в мастерских Рейнской области (Германия), о чем говорят латинские клейма на их клинках: INGELRII, ULFBERTH и др. Однако, вероятно, часть мечей могла быть выкована и на Руси. На это указывает находка меча из Фощеватой под Миргородом (Украина), на клинке которого обнаружено клеймо-надпись «ЛЮДОТА (ЛЮДОША) КОВАЛ(Ь)».
Значительная часть каролингских мечей попала на Русь через посредство скандинавов или вместе с ними. Североевропейское происхождение имеют некоторые ланцетовидные наконечники копий и круглые щиты с полусферическими железными умбонами. Формы боевых топоров разнообразны. Местное происхождение имеют некоторые узколезвийные топорики; среди них выделяются небольшие топорики-чеканы, хорошо известные по материалам кочевнических погребений. С миром кочевого и оседлого населения степи и лесостепи связана форма большинства найденных в дружинных погребениях стремян.
Предметы дружинной культуры:
1, 2 - рог для питья; 3 - фибула (мужская); 4- пряжка; 5 - накладки ременные; 6 - поясной набор воина {реконструкция); 7 - конское оголовье {реконструкция); 8 - рукоять меча каролингского типа; 9 - наконечник ножен меча
Характерной деталью дружинной культуры являются ременные наборы поясов и конской упряжи, богато украшенные бронзовыми или серебряными накладками, преимущественно восточного происхождения. Такие наборы изготавливались в мастерских Хазарии, Волжской Болгарии, а также в некоторых центрах Среднего Поднепровья. С воинскими ременными наборами связаны поясные сумочки-ташки, также украшенные металлическими бляшками, характерные для мадьярских памятников. Широкое распространение в дружинной среде Х в. получили игральные шашки - стеклянные или роговые. Наборы этих шашек вместе с игральными кубиками найдены в нескольких погребениях Киева, Гнёздова, Шестовицы (недалеко от Чернигова, Украина), Плакуна, на Гнёздовском поселении, Рюриковом Городище под Новгородом и других местах. Часть предметов, характерных для погребального инвентаря дружинных захоронений, является импортом, часть сделана на месте, часть принесена владельцами - выходцами из Скандинавии, Центральной Европы, Поволжья или южнорусских степей.
Таким образом, дружинная культура синтезировала культурные элементы славян, тюркского населения, скандинавов (варягов), финно-угров и, вероятно, балтов.
Наличие дружинных курганов в массе рядовых погребений славян-общинников свидетельствует о процессе имущественной дифференциации, разложении первобытнообщинного уклада и начавшейся социальной стратификации общества, завершившейся феодализацией восточнославянского мира.
Язычество. В обрядности погребений, безусловно, закодированы религиозные представления восточных славян. Обряд трупосожжения, широко распространенный вплоть до рубежа X-XI вв., и сооружение кургана - это наиболее яркие проявления языческих ритуалов. К элементам языческой культуры относится и обычай сопровождать погребение набором различных предметов, в том числе оружием (хотя славянские трупосожжения, как известно, были малоинвентарными). В конце X в. после официального акта крещения Руси обряд трупосожжения постепенно начинает вытесняться обрядом трупоположения.
Археологические находки дают лишь некоторое представление о религии восточных славян. Сведения об этом имеются только в нескольких поздних письменных источниках, а также реконструируются по этнографическим материалам. Частично языческий пантеон известен из Повести временных лет: Перун, Макошь, Велес, Даждьбог и др. Однако их изображения нам неизвестны. Также остаются практически неизвестными культовые сооружения языческой поры - храмы или святилища. Интерпретации как храма «капища», открытого в XIX в. в Киеве, или «святилища» на Перыни под Новгородом, представляются по крайней мере дискуссионными.
Одним из редких памятников славянского язычества является так называемый Збручский идол - каменное изваяние в виде высокого четырехгранного каменного столба, увенчанного четырьмя «ликами» с высеченными на боковых гранях масками, антропоморфными и зооморфными фигурами. Идол был найден в реке Збруч (Западная Украина) в 1848 г.
Снаряжение дружинника и верхового коня:
1 - шлем; 2 - топоры; 3 - наконечники стрел; 4 - наконечники копий; 5 - двулезвийные мечи;
6 - удила с псалиями; 7 - стремена
Изображения на боковых гранях столба расположены в три яруса. В верхнем ярусе находятся две женские и две мужские фигуры (одна из женских фигур держит в руке рог), четыре фигуры среднего яруса как бы образуют хоровод (руки каждой из них разведены в стороны), нижний ярус образуют схематизированные мужские фигуры, у которых подробно проработаны только лица. Верхний ярус олицетворяет небесную сферу, средний - земное пространство, нижний - подземный мир. Изображения фигур дополнены солярными знаками, зооморфными фигурами и изображениями оружия. Специалисты усматривают в этих фигурах изображения Перуна, бога грозы и войны, Хорса или Даждьбога, солнечных божеств, Велеса-Волоса, одна из ипостасей которого связывалась с миром мертвых, а также видят изображения Макоши-матери урожая (фигура женщины с рогом в руке) и Лады, богини весенней пахоты и сева, покровительницы брака. Кроме Збручского известны несколько находок каменных антропоморфных изваяний на территории лесной зоны, но они отличаются условностью и схематизмом и не имеют оснований для датировки.
В письменных источниках отмечено поклонение славян горам и источникам, рощам и отдельным деревьям. Так, византийский император Константин Багрянородный (середина X в.) сообщал о жертвоприношениях русских купцов священному дубу на о. Хортица (река Днепр). Культ этого дерева связан с культом Перуна.
В Средневековье постепенно, но неуклонно увеличивается объем письменных источников. Впрочем, это не исключает потребности в археологических материалах для исторической реконструкции.
Археология, как и для предшествующих эпох, дает разнообразную и объемную информацию, значительно превышающую данные письменных источников, которые для средневековой Руси, во-первых, единичны и, во-вторых, информативно ограниченны, так как главным образом посвящены политическим изменениям либо чрезвычайным событиям, оставляя без внимания повседневную жизнь населения. Следовательно, изучение экономического, социального, культурного развития средневекового общества возможно только на основании археологических данных. Особенно важны археологические материалы при изучении экономики, практически не отраженной в немногочисленных и разрозненных письменных источниках.
Наконечники пахотных орудий:
1,2- наральники втульчатые; 3, 4 - сошники; 5, 6 - лемехи; 7, 8 - наральники черешковые;
9, 10 - чересла (плужные ножи)
Хозяйство восточных славян во второй половине I тысячелетия характеризуется развитием отраслей, сложившихся в предшествующий период. Традиционным занятием восточных славян было земледелие. Определение характера земледелия производится на основании изменения либо усовершенствования орудий труда.
Наиболее часты находки железных втульчатых узколезвийных сошников, которые насаживались на рабочую часть деревянной сохи. Сохою прокапывали борозду для посева. В VIII-IX вв. у восточных славян появляются железные втульчатые широколезвийные наральники и черешковые ножевидные лемехи - детали, свидетельствующие о появлении нового усовершенствованного пахотного орудия - плуга. Лемех подрезал пласт земли, наральник расширял надрез и переворачивал пласт. После посева использовалась зубчатая борона, с помощью которой поле разравнивалось и посев покрывался землей. Плужная система земледелия способствовала увеличению площади посевов и урожайности.
Примечательно, что археологами в ряде случаев выявляются следы древней вспашки, чаще вблизи селищ, иногда на самом поселении, даже в городах, под слоем застройки, которая захватывала часть пашни при увеличении площади селитьбы.
Наряду с упряжным и пахотными орудиями для обработки почвы использовались ручные орудия: цельнодеревянные лопаты, грабли, мотыги, вилы. Лопаты иногда упрочивались железными оковками лезвия.
Важнейшее орудие уборки урожая - серп. Коса использовалась для заготовки сена, необходимого при зимнем стойловом содержании скота. Типологически серпы и косы представлены двумя видами - южным (киевским) и северным (новгородским). Каждый из них соответствовал ландшафтно-почвенным условиям.
Ручные земледельческие орудия:
1 - лопата цельнодеревянная; 2 - лопата с железной лопастью; 3 - коса северного типа; 4 - коса южного типа; 5 - серп северного типа; 6 - серп южного типа; 7 - грабли; 8 - мотыга; 9 - вилы
При раскопках поселений в ямах и хозяйственных постройках нередко обнаруживают зерно. Благодаря этому восстанавливается состав возделываемых культур. Он был устойчиво традиционным с первой половины I тыс. Основа земледелия восточных славян - зерновые. Выращивались мягкая пшеница, ячмень, просо. Известны бобовые (горох), технические культуры (лен, конопля), огородные (тыква, капуста, огурцы, свекла, морковь) садовые (яблоня, вишня). Во второй половине I тыс. распространяется рожь которая вскоре заняла ведущее положение. Этот злак соответствовал климатическим и почвенным условиям Восточной Европы. Появляется овес, но его доля вплоть до XV в. незначительна.
Находки зерна на поселениях дают возможность по наличию спор сорняковых растений и процентному их содержанию выявить характер землепользования. Во второй половине I тыс. господствующей становится переложная система, при которой часть возделываемой пашни оставлялась под паром (незасеянной). На юге складывается значительный массив старопашенных земель. На севере сохраняется подсечное земледелие.
Скотоводство. Состав домашних животных разнообразен: крупный рогатый скот, лошади, овцы, свиньи, козы. Разводили птицу. Благодаря скотоводству обеспечивалось потребление мяса, молочных продуктов. Лошади и волы использовались в транспортных целях и как тягловая сила на пашне.
Развитие земледелия в VIII в. достигло того уровня, когда вся деятельность по возделыванию земли могла замыкаться в семейной ячейке. Это способствовало переходу от семейно-родственных союзов к соседским территориальным общинам. Возрастала имущественная дифференциация и социальное расслоение, что вело к становлению феодальных общественных отношений.
Принадлежности для охоты, рыболовства и промыслов:
1-6- стрелы (1-3- дерево, 4-6- кость); 7 - крючки рыболовные; 8- острога; 9, 13, 14 - грузила; 10-11 - поплавки; 12- блесна; 15- ботало; 16 - медорезка; 17 - лазиво бортника
Большое значение имели добывающие промыслы: охота, рыболовство, бортничество. Кроме того, получили развитие железоделательный промысел, добыча соли, выжигание угля, производство дегтя. Остатки железоделательных горнов, кузниц обнаружены на нескольких селищах. Для производства железа использовалась болотная руда. Обычно металлургические сооружения располагались на окраинах поселений или за их пределами. В значительной степени черным металлом город обеспечивался за счет деревенских мастеров. Деревенские кузнецы производили обычное железо и низкоуглеродистую сталь, из которых изготавливались все необходимые орудия труда и предметы быта.
С X в. постепенно получил распространение гончарный круг, однако лепная керамика продолжала существовать в некоторых районах лесной полосы и в XI в. Обжигалась посуда в печах и горнах. Гончарное ремесло носило сезонный характер.
Памятники сельского населения. Древнерусские письменные источники XI-XIV вв. знают несколько терминов для обозначения сельских поселений: весь, погост, село, слобода. Наиболее распространенным археологическим видом сельских поселений является селище. Древнерусские селища расположены по краям надпойменных террас (т.е. приречные), на дюнных всхолмлениях или естественных грядах, удаленных от края берега, на мысах. Преобладающим типом являются приречные селища. В лесной полосе преобладают поселения от 0,5 до 2 га, в лесостепной - 2-3 га. Отмечается тенденция к уменьшению площади селищ от ранних к наиболее поздним (от X до XIV в.). Другая тенденция - это увеличение количества селищ в XI - первой половине XIII в. Культурный слой этих поселений обычно небольшой и очень часто оказывается полностью перепаханным в более позднее время.
Отмечается два типа планировки селищ: кучевая и прибрежно-рядовая, преобладающая. Размеры и следы планировки позволяют установить, что поселения состояли из 3-7 дворов, а население не превышало 50 человек. Раскопками установлено, что в лесной и лесостепной зонах преобладали разные типы построек. Для лесной зоны характерны наземные срубные постройки с печами-каменками, а для лесостепной - полуземлянки со стенами столбовой или срубной конструкции, с глиняными печами или печами-каменками. В XII в. наибольшее распространение получают наземные срубные жилища. Сельские постройки, судя по всему, принципиально не отличались от городских. Отличие состоит в том, что на селищах отсутствуют постоянные ограды дворов, мощение улиц. Селища распложены на наиболее плодородных землях, образуя компактные скопления.
Древнерусские курганы. Обычай возведения курганных насыпей над погребениями сохранился в сельской местности вплоть до конца XIII в. Для всех древнерусских курганных погребений характерны три разновидности обряда трупоположения: на горизонте (на поверхности земли), в ямах под насыпью, в насыпи. Интересно, что в Х в. трупоположения в ямах распространяются в первую очередь в южных областях Руси, там, где в предшествующий период они встречались лишь изредка. В северных областях Руси, в лесной зоне, первоначально господствуют трупоположения на горизонте, причем иногда сохраняются ритуальные кострища - следы очищающего огня. Обычная ориентировка погребенных с конца X в. - головой на запад, что является одним из основных признаков христианского погребального обряда. Изредка встречается восточная ориентировка, в первую очередь на территориях, занятых ранее балтским населением. С переходом к обряду трупоположения, как ни парадоксально, в погребениях увеличивается количество вещей. Христианский обряд, как известно, не предполагает сопроводительного инвентаря в виде предметов быта, оружия, набора украшений и, тем более, даров. Однако в основном с XI в. становится известным славянский женский убор, включающий височные и нагрудные украшения, браслеты и перстни, и определяются некоторые этнографические особенности их форм и сочетаний. Границы распространения таких характерных украшений, как восточные кольца, позволили наметить территории расселения отдельных восточнославянских племен.
Для сельских курганов южных территорий (поляне, волыняне, дреговичи) инвентарь ограничен редкими металлическими подвесками к ожерельям и стеклянными бусами. Часто использовались простые проволочные кольца с сомкнутыми концами, небольшого размера височные кольца с тремя бусинами из металла.
Для северянских курганов характерны проволочные спиральные височные кольца (по 2-4 штуки в одном погребении), небольшие ожерелья из стеклянных бус с одной-двумя металлическими привесками, встречаются бронзовые браслеты и перстни, налобные металлические венчики. Шейные гривны принадлежат к редким находкам. Бытовые предметы в северянских курганах встречаются нечасто - это ножи, кресала, глиняные горшки и деревянные ведра. Ни предметов вооружения, ни орудий труда в этих курганах нет.
Курганы некоторых северных территорий (кривичи, вятичи, частично радимичи) содержат довольно много вещей, в первую очередь металлических украшений. Особенно богаты вещами вятические погребения. Для женского вятического убора характерны семилопастные кольца (от 2 до 8 в одном погребении, поровну с каждой стороны лица). Шейные украшения состояли из серебряных витых гривен, ожерелий из хрустальных, сердоликовых и стеклянных бус. Наиболее часто встречаются сочетания хрустальных шарообразных и сердоликовых бипирамидальных бус. Все исследователи отмечают характерность находок браслетов и перстней для вятических погребений. В ряде случаев в дополнение к браслетам и перстням на руках погребенной эти украшения в качестве «даров» положены на дно могильной ямы или завернуты в бересту. Вероятно, обилие металлических украшений в вятическом костюме можно связывать с влиянием со стороны автохтонного финского населения. Обычай класть в погребение орудие труда или оружие не был распространен, но ножи, ножницы, серпы, кочедыки для плетения сетей изредка встречаются. Довольно частой находкой в мужских и женских погребениях являются гончарные сосуды, которые обычно ставились в ногах умерших. Христианские символы - образки или кресты - очень редки.
Височные кольца восточных славян:
1-3 - общераспространенные; 4 - дреговичей; 5 - волынян; 6 - вятичей; 7 - реконструкция расположения височных колец в уборе; 8- радимичей; 9- словен новгородских; 10 - северян; 11 - кривичей
Для радимических женских погребений характерны ожерелья из мелких стеклянных бус, изредка встречаются сердоликовые и хрустальные. В составе ожерелий часты монетовидные привески, бубенчики, лунницы, крестики. Популярны были бронзовые и серебряные браслеты и перстни. Обычной находкой являются шейные гривны с розетками на заходящих друг за друга концах. С прибалтийским кругом древностей связаны змеиноголовые бронзовые браслеты. Также обычны находки глиняных сосудов и деревянных ведер (последние в основном в мужских погребениях).
Инвентарь кривических погребений включал височные проволочные браслетообразные кольца с завязанными концами, ожерелья из бус и металлических привесок. Наиболее часты ожерелья, состоящие из сердоликовых и золоченых стеклянных бус. Характерной для кривичей является привеска в виде плоского конька, встречаются мелкие бубенчики, подковообразные бронзовые и железные фибулы. В кривических курганах Смоленской и Полоцкой земель встречаются украшения балтских типов: головные спиральные венчики, некоторые типы шейных гривен, звездообразные пряжки и др. С балтским наследием связаны некоторые черты погребального обряда - подкладка деревянных дощечек под голову, восточная ориентировка, а также обычай класть в погребение топоры и копья.
Сельские курганы. Инвентарь женского вятического погребения:
1 - перстни; 2 - ожерелье из сердоликовых бус и металлических привесок; 3 - кольца височные
семилопастные; 4 - браслеты (пластинчатый и витой)
Курганы новгородских словен дают большое количество ромбощитковых височных колец - характерного украшения, кроме них встречаются перстнеобразные и трехбусинные кольца, а также тонкие пластинчатые головные венчики и венчики из парчовой ленты с нашивными бляшками. Шейные гривны распространены на западных и юго-западных окраинах Новгородской земли. Для новгородских словен характерны небогатые ожерелья из стеклянных бус. Многочисленны бронзовые браслеты разной формы и подковообразные фибулы. Из бытовых вещей встречаются ножи и глиняные гончарные сосуды. Пережитки обряда сожжения встречаются в виде следов ритуальных кострищ или скопления угля около погребенных.
Одним из пережитков языческих ритуалов являются жертвоприношения животных - в курганах найдены отдельные кости домашних животных, кости петуха или кур. В XI-XII вв. широко распространяется обычай класть в погребения амулеты-обереги в виде миниатюрных бронзовых изображений лошадок, ключей, ложек, гребней, топориков и др. Металлические амулеты в предшествующее время у восточных славян археологически неизвестны.
Концентрация сельских поселений приходилась на районы, население которых имело длительный опыт земледелия. Развитые сельские округи обеспечивали возникновение и становление древнерусских городов.
Города. Первые города у восточных славян возникают в конце IХ - начале X в. Тогда же происходит становление административной системы, появление органов управления, формирование государства. Одновременно от земледелия отделялось ремесленное производство, превращаясь в самостоятельную отрасль хозяйства. Необходимость сбыта ремесленных изделий, реализация избытков сельскохозяйственной продукции вели к укреплению товарно-денежных отношений и появлению рынка. Этому способствовало и возрастающее участие в международном товарообмене. Все эти процессы происходили одновременно и определяли интенсивность градообразования. Наряду с ними были другие причины появления городов: формирование системы управления на отдельных территориях, укрепление границ и др. Возникновение каждого города было обусловлено несколькими факторами, один из которых мог быть доминирующим. На разных территориях и в разное время доминирующие причины могли изменяться.
Процесс градообразования протекал неоднородно. Активнее всего он происходил там, где феодализация общества шла интенсивнее. По мере того как феодализация проникала в новые районы, там появлялись новые города. Следовательно, градообразование - показатель и отражение развития феодальных отношений.
Термины «град», «город» древнерусскими летописцами применялись в отношении укрепленных (огороженных) поселений.
Укрепления древнерусского времени относятся к типу деревянно-земляных фортификаций, основные элементы которых - ров и вал. Для укрепления вала рубились деревянные конструкции (клети) в несколько венцов, заполнявшиеся землей из рва. По гребню вала ставился частокол или специальные бревенчатые рубленые конструкции с ходами и бойницами. На угрожаемых участках рубились глухие башни. На пересечении линии вала с наиболее важными городскими улицами ставились воротные башни. С напольной стороны к воротным башням подходили мосты, переброшенные через ров, иногда подъемные. В крупных городах - центрах княжений воротные башни с XI в. возводились из камня. Впрочем, в домонгольское время каменные конструкции в городских фортификациях были исключением, а не правилом («Золотые» ворота в Киеве, «Золотые» ворота во Владимире, каменные башни в Изборске, Ладоге).
Внутригородская планировка была регулярной. В ее основе улично-усадебная система. Трассы улиц соединяли важнейшие части города - княжескую резиденцию, епископский двор, соборные площади, торг - и выводили к проездным воротным башням. Нередко княжеские резиденции и владычные дворы дополнительно окружались линией укреплений. Такие внутригородские крепости тоже назывались городами.
Городские дворы-усадьбы располагались вдоль улиц и ограждались частоколами, линии которых были стабильны. Даже когда участок по каким-либо причинам пустовал, то возобновление на нем застройки происходило в прежних границах. Археологически это подтверждено бесспорно.
В древнерусских городах выявлено три размера усадеб, что свидетельствует об уровне имущественного и социального расслоения. На крупномерных (до 1500 кв. м) усадьбах ставились хоромы, нередко в два этажа. В маломерных дворах (125-150 кв. м) застройка ограничивалась жилым домом и небольшой хозяйственной постройкой. Нередко дом служил и мастерской. Усадьбы среднего размера достигали 400-600 кв. м.
На севере дома рубленые, нередко поставленные на подклет. Срубы известны и на юге, но больше здесь заглубленных в землю каркасно-столбовых построек. Впрочем, заглубленная часть постройки вероятнее всего была не жилой, а хозяйственной.
Городская застройка:
1 - усадьба феодала (Рязань); 2 - двор посадского жителя (Киев); 3 - усадьба священника и художника (Новгород)
Улицы в городах мостились деревом. Такие мостовые изучены в Новгороде, Пскове, Киеве, Смоленске, Москве, Ладоге, Русе, Торжке, Берестье. Возможно, они были и в других городах, но не сохранились.
Процесс градообразования на Руси протекал достаточно динамично. На раннегосударственной стадии в середине X в. только Киев и Новгород можно достаточно уверенно назвать городами. К началу XII в. насчитывалось 44 города. К 30-м гг. XIII в. известно 75 городов. Летописец называет городами значительно большее число поселений (270) домонгольского времени, однако археологические признаки большинства из них не выявлены.
Городам свойственна своеобразная иерархическая система. Высшую ступень к 30-м гг. XIII в. занимали столицы самостоятельных княжений и земель (10 городов), ниже располагались столицы удельных княжений (35 городов), остальные 30 городов были центрами округов-волостей, малыми городами, крепостями.
В древнерусских городах были сосредоточены органы государственного аппарата и церковного управления, концентрировались военные силы. Они являлись центрами ремесла и торговли. Города были идеологическими и
культурными центрами. Таким образом, древнерусские города были многофункциональными поселениями и являлись своеобразными узлами прочности феодального государства.
Ремесло. Базовой отраслью ремесленного производства была обработка железа. Производством железа на Руси всегда занимались деревенские металлурги. В сельской местности были наиболее благоприятные условия: здесь имелись богатые поверхностные залежи болотных и луговых железных руд, а также леса, пригодные для пережога и получения древесного угля.
Основой техники металлургического производства являлось прямое восстановление железной руды в металлическое железо. Деревенские металлурги доводили процесс до изготовления полуфабриката - кричного железа. Крицы поставляли на городские рынки, где они приобретались кузнецами. Находки криц в городских раскопах нередки.
Наряду с железом применялась сталь. Сталь получали непосредственно в домницах или в кузнечном горне. Низкосортная сырцовая сталь шла на цельностальные изделия и на дальнейшую переработку на лучшие сорта. Высококачественную сталь получали многократной кузнечной проковкой или выдерживанием (томлением) в огнеупорном сосуде, нагреваемом в горне. Такая сталь шла только на качественные изделия либо на наваренные и вваренные лезвия или другие рабочие части изделий.
Кузнечное ремесло достаточно рано выделилось в особую отрасль производства. Кузнецы работали и в селах, и в городах. Рынок сбыта сельских мастеров был ограничен территориально и по ассортименту. Они обеспечивали потребности в производстве и ремонте орудий труда.
Инструментарий древнерусского кузнеца имел развитые, рационально разработанные формы, сохранившиеся до наших дней.
Ассортимент продукции кузнецов был разнообразен: от ножей до сложных механических замков и трудоемких в изготовлении броней-кольчуг, что требовало знания и применения многих технологических схем обработки железа. Наиболее распространенным было сочетание в изделии двух материалов - железа и стали механическим и химико-термическим путем.
Уже в X в. применялась наиболее совершенная, но и наиболее трудоемкая технология - сваривание из трех полос: проходящей внутри клинка стальной и двух боковых железных. Такое лезвие легко вытачивается, а изделие благодаря стальному клинку служит долго, почти до полного износа. Подобный прием применялся для изготовления ножей, серпов, кинжалов, мечей, бритв. В середине XII в. кузнецы упростили технологию: стальное лезвие стали наваривать на железный клинок. Качество изделия ухудшилось, срок пользования завершался стачиванием стального лезвия. Технология сварки традиционна для северо-русских кузнецов. В Южной Руси мастера широко применяли другую технологическую схему: цельнометаллические поковки и цементацию. Изделия древнерусских оружейников высоко ценились в Средней Азии, Византии, Европе. Русские кузнецы владели сложными приемами узорчатой сварки и термической обработки. В технике и художественной отделке русские мастера не уступали ни западным, ни восточным оружейникам.
Особенно ценились русские кольчуги-брони. На Руси кольчуга появилась раньше, чем на Западе. Для оценки трудоемкости и сложности изготовления брони достаточно представить, что обычных размеров кольчуга делалась из 18000-20000 колец, скреплявшихся между собой в определенной последовательности.
Развитие техники и технологии вызвало широкую специализацию в городском ремесле. В XII в. насчитывалось не менее 16 различных специальностей, занятых обработкой железа и стали: замочники, ножевники, бронники и др.
Ювелирные изделия. Имитации княжеско-боярского убора:
1,2 - литейные формы; 3-5 - колты; 6, 7 - бармы; 8 - наручень
Приемы обработки цветных металлов древнерусскими мастерами были традиционными - литье, ковка, штамповка, чеканка. Сырьевая база цветной металлургии на Руси была ограниченна и во многом зависела от импорта.
Продукция ремесленников по обработке цветных металлов пользовалась широким спросом. Литейщики изготовляли разнообразные женские украшения, принадлежности костюма, предметы культа и церковной утвари, массивные кистени и булавы для воинов, весовые гирьки.
Техника литья постоянно совершенствовалась. Повсеместно было распространено литье в каменные формы, которые служили для производства не одного-двух изделий, а серии предметов. В середине XII в. появляется литье в имитационные формы, в которых детально воспроизводились форма и рисунок сложного ювелирного изделия. Собранная форма имела вверху широкое отверстие - литник, а внизу - узкий выход. Такие формы применялись для литья «навыплеск». Сверху в литник заливался металл, часть которого при соприкосновении с каменными стенками застывала на них тонким слоем, а остальной металл вытекал (выплескивался) через нижнее отверстие. Готовые изделия, выполненные по такой технологии, были пустотелыми, легкими; на производстве экономился дефицитный металл.
Христианизация Руси существенно увеличила ассортимент изделий литейщиков. Изготавливаются во все возрастающем количестве предметы христианского культа - нательные крестики, образки-медальоны, иконки, энколпионы (кресты-мощевики). Было налажено производство церковной утвари. Для освещения храмов отливались хоросы и паникадила из меди и бронзы. Храмовые интерьеры украшались напрестольными сенями (найдены на городище Вщиж, Черниговское княжество).
На раннехристианской стадии достаточно популярны были предметы синкретического характера, сочетавшие дохристианские, языческие верования с новыми религиозными представлениями.
Любопытны в этом отношении нательные литые медальоны (так называемые змеевики), на одной стороне которых изображалась Горгона, чьи волосы сплетались в змеиные тела-щупальцы, а на другой стороне - христианские персонажи: архангелы, Богоматерь, святые. Несмотря на церковные запреты, в быту горожан (а тем более сельских жителей) сохранялись дохристианские верования, достаточно длительное время поддерживались языческие обряды. Ремесленники продолжали выпуск предметов-оберегов, связанных с дохристианской символикой.
Ювелирная продукция русских мастеров - это высокохудожественные изделия. Их находки чаще всего связаны с кладами, зарытыми во время военной угрозы. Такие клады найдены в Киеве, Старой Рязани, Владимире, других городах. Большинство их были зарыты в годы ордынского нашествия. Клады не обнаружены в Новгороде, Пскове, Полоцке, Смоленске - в городах, которые не были разрушены монголами.
Предметы языческого культа:
1 - коник; 2 - лунница; 3 - топорик; 4 - неолитическая стрела в обоймице; 5 - амулет-заяц;
6 - подвеска-птичка; 7 - медвежий клык; 8 - расческа с изображением коней; 9 - скоморошья маска (кожа); 10 - две стороны «змеевика» (а - изображение Медузы-Горгоны; б - изображение
Богоматери)
Древнерусскими ювелирами использовалась разная техника обработки драгоценных металлов: скань (филигрань), зернь, эмаль (финифть), чернь, тиснение, чеканка. Сканный рисунок выполняли из тонких золотых или
серебряных нитей, иногда скрученных, напаивавшихся на золотую или серебряную поверхность изделия. Столь же употребительно было выполнение рисунка бесчисленными каплями зерни - серебряными или золотыми шариками диаметром 0,6 мм, которые ставились на крохотные (0,4 мм в диаметре) колечки. Нередко русские ювелиры сочетали скань и зернь в одном изделии: на колтах, височных кольцах, медальонах.
Предметы княжеско-боярского убора:
1 - бармы (гравировка, скань, зернь, чернь); 2 - колты (эмаль на золотой пластине); 3 - звездчатый колт (зернь); 4 - рясна (скань); 5 - гривна; 6, 7 - перстни (чернь) 8, 9, 10 - браслеты (чернь); 11 - наручень (чернь)
В XII в. в городах широким спросом пользовались черненые серебряные украшения. Технология их изготовления была малозатратной, но художественно очень выразительной.
Рисунок изделия оттискивался на бронзовых матрицах. Контур рисунка возвышался над плоскостью фона изделия, который заполнялся порошкообразной массой из строго нормированных пропорций серебра, меди, серы и свинца. После обжига порошок впаивался в изделие, и рисунок выступал светлым силуэтом над черно-«бархатной» поверхностью украшения. В такой технике изготовляли крупные двустворчатые браслеты-наручи и бармы-оплечия. Во Владимиро-Суздальской и Рязанской землях такие изделия украшались гравировкой без черни.
Массовые изделия ювелиров:
1 - лунница; 2-4 - привески; 5-9- бубенчики; 10, 11 - булавки; 12-16- браслеты;
17-20- перстни
Сложнейшей ювелирной техникой было искусство перегородчатых эмалей. Его принесли на Русь греческие мастера, вероятно, работавшие в Киеве, где поблизости от княжеских дворцов были вскрыты остатки трех эмальерных мастерских. Впрочем, вскоре русские ювелиры овладели сложнейшей техникой, и во второй половине XI в. в Киеве сложилась местная эмальерная художественная стилистика. В XII в. эмальерное производство распространилось в другие древнерусские регионы.
Изготовление эмалей требовало от мастера владения разными операциями и бесспорного художественного вкуса. Рисунок на изделиях делился, как бы дробился, на множество отдельных секторов-ячеек, которые оконтуривались паутинками золотых перегородок, напаивавшихся на золотую основу предмета. Каждая ячейка заполнялась стекловидной массой с добавкой разных минералов-красителей. После обжига изделия эмаль накрепко соединялась с металлической основой.
Перегородчатые эмали - дорогостоящее производство, поэтому в подобной технике выполняли особые заказы князей и церковных иерархов. К шедеврам русского эмальерного искусства относится утраченный в годы Второй мировой войны крест Евфросинии Полоцкой. Надпись на предмете указывает дату изготовления реликвии - 1161 г., и имя мастера, выполнившего заказ княжны, - Лазарь Богша. Это один из редчайших случаев авторства древнерусского ювелира.
Впрочем, изделия ювелиров - это не только высокохудожественные предметы, но и многочисленные серийные украшения, выполненные в упрощенной технике.
Массовым материалом археологических раскопок любых поселений является керамика. Керамические изделия - горшки, миски, кувшины, сковороды, жаровни и многое другое - повседневные, массово изготовлявшиеся бытовые предметы. Гончары раньше представителей других ремесленных отраслей выделились из домашнего промысла и обособились в рыночную профессию. В ранних городских напластованиях лепной керамики уже нет, вся она сделана на гончарном круге. Это служит своеобразным показателем времени перехода от стадии поселения к городу. Гончарных горнов в городах домонгольского времени раскопано немного: в Белгороде, во Вщиже, Киеве, Старой Рязани, Вышгороде и некоторых других, но это позволило реконструировать технологию керамического производства.
На донцах керамических сосудов достаточно часто встречаются геометрические знаки. Подобные иногда фиксируются на деревянной посуде. Возможно, это знаки мастеров либо владельцев предметов.
Обработка кожи и сапожное дело восстанавливаются только на основании раскопок в древнерусских городах, правда, не повсеместно, из-за неудовлетворительной сохранности органики в культурных напластованиях. Для сырья кожевники использовали шкуры домашних животных. Выделка кожи - трудоемкий процесс, включавший несколько операций, ряд которых требовал проточной воды, что определяло размещение производства вблизи родников, ручьев.
Гончарные изделия:
1-4 - горшки; 5 - корчага; 7, 9, 12 - миски; 8 - кувшин; 10 - красноглиняный кувшин;
11, 13-амфоры
Внутриусадебные скопления отходов кож, кроя, бракованных деталей связаны уже с работой сапожников, рано обособившихся в особую ремесленную профессию. Горожане носили только кожаную обувь - сапоги, сапожки, туфли. Женская обувь, а также ножны, сумы зачастую прошивались цветными нитками по растительному или геометрическому орнаменту. Из кожи изготовлялось множество утилитарных вещей - ремни, сбруя, пояса, чехлы, ножны, рукавицы. Интересны кожаные раскрашенные скоморошьи маски.
Наряду с технологическим совершенствованием традиционных ремесленных отраслей, выросших из домашнего производства, древнерусские мастера успешно овладевали новыми. К их числу принадлежит стеклоделие, которое зародилось в XI в. в Киеве, а уже в XII-XIII вв. достигло значительного уровня и фиксируется в Новгороде, Пскове, Смоленске. Продукция стеклоделов - посуда, туалетные сосуды, перстни, бусы, браслеты наряду с импортными изделиями пользовалась широким спросом. Особенно популярными у горожанок в начале - середине XIII в. были стеклянные браслеты разных цветов, гладкие и крученые, которые в большом количестве и повсеместно находят в городских напластованиях.
Кожаные изделия:
1 - поршень; 2 - туфля ажурная; 3 - сумка; 4 - кошелек; 5 - сапог; 6 - ножны кинжала
Деревообработка - важная отрасль древнерусского ремесла. Дерево было основным поделочным материалом на Руси.
Древнерусские мастера хорошо знали технические свойства всех пород древесины и учитывали их при подборе для строительства и изготовления различных предметов. В основном использовалась местная древесина - хвойные породы в строительстве, лиственные для изготовления бытовых предметов. Из привозной древесины следует отметить самшит. Эта чрезвычайно плотная древесина поставлялась на Русь с юга. Двусторонние деревянные гребни древнерусские мастера делали исключительно из самшита.
Инструментарий, применявшийся при обработке древесины, был разнообразен и в основном сохраняется до сих пор. Главным орудием был топор. Все постройки рубились топорами. Бревна стен никогда не опиливались: пила разрушала структуру дерева, что способствовало гниению. Полы в жилищах стелились из колотых топором досок. Избы крылись колотыми пластинами - лемехом, своеобразной «русской черепицей». Лемехом покрывались церкви. Улицы стелились колотыми полубревнами - плахами. Из дерева возводились мосты и сложные инженерные сооружения.
Колесный транспорт на Руси, особенно в северных районах, мало использовался. Основные транспортные пути шли по воде. Отсюда широкое использование речных средств - лодок, судов. Находки их деталей, а больше - весел, нередки в городских напластованиях. В зимнее время использовались сани, волокуши, лыжи. Впрочем, сани и волокуши использовались почти круглогодично. Встречаются целые развалы саней, иногда парадных, в которых полозы, копылы, стенки возка украшены замысловатой резьбой или раскрашены.
Резьба по дереву была очень популярна на Руси. Резьбой украшались элементы жилых хором - колонны, наличники, карнизы; мебель, наборы посуды, гребни, ложки. Есть расписанные предметы, но краска плохо сохраняется во влажном слое, который консервирует дерево. Встречаются антропоморфные и зооморфные скульптуры, изображения птиц. Языческая деревянная пластика очень выразительна и реалистична.
В косторезном деле также широко использовали резьбу. Особенно хороши изображения мифологических существ (драконов, русалок), которые выполнены на высоком художественном уровне. Даже утилитарные предметы (рукояти ножей, гребни) нередко украшались замысловатым узором.
Социальный состав городских ремесленников был неоднороден. Наряду с юридически свободными мастерами существовали вотчинные ремесленники, которых феодалы селили на своих усадьбах и обеспечивали заказами. Связь вотчинных ремесленников с рынком была минимальна. Вотчинное ремесло более характерно для раннегородской стадии, но сохранялось и позднее.
Древнерусские ремесленники в своем большинстве были мелкими производителями, имевшими инструментарий, ведущими самостоятельно свое хозяйство, основанное на личном труде, целью которого было не получение прибыли, а добывание средств к существованию. Ремесленнику обычно помогала в работе его семья. Вместе с ним работали один-два подмастерья и один или несколько учеников.
Резные изделия:
1 - рукоятка ковша; 2, 4 - навершия посохов; 3 - накладная пластина (1, 2, 3 - кость)
Широкая специализация ремесла, вызванная сложной технологией производства, разнообразием орудий труда неизбежно вела к организации производственного обучения и трудового процесса, т.е. института ученичества, что придавало древнерусскому ремеслу систематический и организованный характер.
Массовый археологический материал городских раскопок открывает возможность исследования древнерусского ремесла с учетом техники, технологии и структуры производства, емкости рынка, благодаря чему можно определить важнейшие периода в развитии ремесленного производства.
Первый период (до 20-х - 30-х гг. XII в.) - это стадия вотчинного ремесла с работой на заказ. Рынок свободного сбыта еще сильно ограничен. В это время были созданы все основные виды ремесленного инструментария и заложены новые технологические основы древнерусского производства.
Изделия из дерева и кости:
1 - расческа; 2 - футляр для расчески; 3, 4, 5 - гребни: 6 - обломок расписного блюда; 7 - чаша; 8 - ложка (1-5- кость; 6-8 - дерево)
В следующие сто лет своего развития, во второй период (до 30-х гг. XIIIв.) расширился ассортимент продукции и одновременно произошла рационализация производства - упрощение технологических операций. Например, в текстильном производстве в конце XII в. появляется горизонтальный ткацкий станок. Производительность ткацкого ремесла резко возрастает, но сокращается производство сортовых тканей, появляется масса тканей ухудшенного качества. В металлообработке взамен высококачественных многослойных лезвий применяется менее качественная конструкция - лезвия с наварным острием. Появляется стандартизация. Товарное производство вытесняло вотчинное ремесло и способствовало расширению рыночного спроса.
Темпы развития древнерусского ремесла были столь интенсивными, что уже в середине 30-х гг. XIII в. складывались условия для выхода на новый этап рыночного ремесленного производства, однако монгольское нашествие нанесло столь разрушающий удар по экономике Руси, что темпы существенно замедлились.
Торговля наряду с ремеслом является важной составляющей экономического развития. В IX-X вв. на Руси происходит не только отделение ремесла от земледелия, но и третье крупное разделение труда - появилось купечество.
Ведущую роль играла, безусловно, внутренняя торговля, но выявляется она плохо. Массовая продукция ремесленников в разных областях государства была стандартно однородной, выполнена по единой технологии. Лишь некоторые категории находок дают определенное представление о межобластном товарообмене. С юга поставлялась тарная керамика - корчаги, сосуды из красноватой глины с утолщенными стенками и массивными ручками. С Волыни по всей Руси расходились шиферные пряслица, использовавшиеся для прядения. Розовый шифер разрабатывался вблизи города Овруч, где существовали мастерские по изготовлению пряслиц. В годы ордынского нашествия мастерские были разрушены, производство прекратилось. Это дает четкую стратиграфию домонгольских напластований.
Говоря о раннефеодальных государствах Европы в IХ-Х вв., в том числе и о Древней Руси, необходимо отметить узость торгового развития в условиях натурального хозяйства, потребительского по своей сущности. Раннесредневековая экономика была замкнутой, мало втянутой в обмен. Объем внутренней торговли - «купли» был ограниченным. В этих условиях господствовала дальняя торговля - «гостьба», которая сосредоточивалась в крупных городах, на пересечении торговых путей.
Русь находилась на пересечении транзитных торговых путей, соединявших Европу с арабским Востоком и Средней Азией, Прибалтикой, Византией. Через Древнюю Русь шел поток товаров, частично оседая в городах. Русские купцы выступали не только контрагентами, но активными участниками международной торговли. Русь поставляла на внешний рынок продукцию промыслов - пушнину, воск, мед, соль, мамонтовую и моржовую кость, высококлассные изделия русских ремесленников. Древнерусское ремесленное производство нуждалось в поставках цветных и драгоценных металлов, янтаря, дорогой древесины. В аристократической среде находили сбыт импортные предметы роскоши: утварь из серебра и бронзы, перегородчатые эмали на золоте, резные изделия из кости, драгоценных и полудрагоценных камней, поливная и стеклянная посуда, узорчатые и шелковые ткани. Крупное купечество объединялось в профессиональные корпорации, которые регулировали товарооборот, рассматривали в судебном порядке спорные торговые дела, обеспечивали соблюдение правил торговли, осуществляли сохранность денежно-весовых контрольных эталонов. Исторически подтверждено существование подобных корпораций в Новгороде. Вероятно, они были в Киеве и в других торговых центрах. В Новгороде функционировали торговые фактории иноземного купечества - Готский, позднее Немецкий двор. Русский двор был на о. Готланд. Торговля новгородских купцов с их зарубежными партнерами регулировалась межгосударственными соглашениями.
Денежное обращение. На рубеже VIII-IX вв. на Русь хлынула масса арабской серебряной монеты - дирхемов, отразив активную торговлю Восточной и Северной Европы со странами Халифата. Для Руси, лишенной собственных рудных запасов монетного металла, поток монет из мусульманских стран стал важнейшим предметом импорта. Это был не транзит, а целевая поставка серебра на Русь. Значительная часть монет была расплавлена в тиглях ремесленников, постоянно нуждавшихся в металле, часть осела в кладах.
Монеты и денежные слитки:
- монеты Владимира Святославича; 3 - монета Святополка; 4 - монета Ярослава Мудрого; 5 - шестиугольный (киевский) слиток; 6 - новгородский слиток («гривна серебра»)
Дирхемы имели хождение на Руси в качестве денежных эквивалентов, но не по своему номиналу, а на вес. Подтверждение тому - большое количество резаных монет в кладах. Встречаются резанки и в городских напластованиях.
Для взвешивания монет применялись складные весы типа аптечных. Разновесами были бочковидные свинцовые гирьки, обтянутые медным листом. На донцах гирек обозначалась весовая норма. Находки деталей весов и гирек нередки и в городских напластованиях. Иногда наборы весов с гирьками в специальных чехлах находят в курганных захоронениях дружинников-купцов.
В последней трети X в. поток серебряных восточных монет сократился, а вскоре полностью иссяк. На рубеже X-XI вв. на Руси предпринимается попытка собственной чеканки. Первые русские монеты (златники и сребреники Владимира, Святополка, Ярослава) немногочисленны и ныне являются редчайшими коллекционными раритетами. Надпись на монетах гласит: «Владимир на столе, а се его серебро» или «Ярославле серебро». На лицевой стороне монеты надпись дополнялась изображением князя на престоле или святого, а на обороте чеканился родовой знак Рюриковичей - двузубец или трезубец.
Древнерусская чеканка была ограниченной и обеспечивала только Южную Русь. Да и здесь срок обращения монет был кратким. На севере эти монеты почти не употреблялись. В Северной Руси на смену дирхему приходит западноевропейский денарий. Впрочем, в начале XII в. денарий исчезает из обращения. С этого момента розничная торговля на Руси переходит на безмонетную систему использования товаро-денег, при которой функцию денег выполняли стандартные ходовые предметы.
Обращение серебра сохраняется лишь в сфере крупных платежных сделок, для обслуживания которых с XII в. начинается литье серебряных слитков - гривен. Слитки были двух форм: киевские (южные) - уплощенные шестигранные и новгородские (северные) - брусковидные. Главное различие не в форме, а в разном весе серебряных слитков: на юге он равнялся 160 граммам, а северный был тяжелее - 200 граммов, что отражает параллельное существование на Руси двух денежно-весовых норм: киевской и новгородской.
Города были местами средоточения государственной власти. В стольных центрах располагались резиденции великих и удельных князей, комплектовались органы административного управления.
Наиболее распространенными находками, фиксирующими административные функции, в первую очередь судебную, являются вислые печати. Они привешивались к свиткам - документам, что придавало тексту законодательную форму. Сфрагистика - научная дисциплина, изучающая печати, дает достаточно обширный перечень гражданских и церковных должностных лиц, обладавших правом скреплять документы печатью.
В последние годы благодаря многочисленным находкам в Новгороде выявлена еще одна категория предметов, связанных с административными функциями. Это своеобразные деревянные замки-пломбы, навешивавшиеся на мешки, в которых находились меха - дань-рента, распределявшаяся между князем и должностными лицами. Подобные предметы найдены и в других городах.
Наконец, еще одна группа находок, к сожалению, немногочисленная, - небольшие бронзовые и костяные пластинки, на которых вырезан родовой знак Рюриковичей - двузубец или трезубец, что удостоверяло должностное положение владельца в княжеском аппарате.
Актовые печати:
1 - Святослава Игоревича; 2 - Ярослава Владимировича; 3 - Владимира Мономаха;
4 - митрополита Георгия
Таким образом, выявляется представительная категория должностных лиц, которые занимали высшие ступени в административной иерархии и оплачивались из части государственной ренты. Безусловно, еще более многочисленным был контингент нижестоящих лиц, служба которых оплачивалась ругой - фиксированной суммой из государственной казны.
На основании археологических данных в сочетании с письменными свидетельствами выявляется достаточно сложный социальный состав населения древнерусских городов, включавший феодалов, духовенство, юридически свободных ремесленников, торговцев, купцов, дружинников, лиц, задействованных в органах управления, и феодально зависимых людей (вотчинные ремесленники, дворовая челядь феодалов и др.).
С момента своего появления города были культурными центрами Древней Руси. Это проявлялось уже на бытовом уровне: в системе улично¬усадебной планировки, мощении улиц и площадей, других элементах благоустройства.
Христианизация вывела Русь на уровень цивилизованных государств Европы, обеспечила культурные связи с Византией и православными южнославянскими странами. Правда, в позднем Средневековье приверженность Руси православным канонам серьезно препятствовала контактам с католическими странами Европы.
Внедрение христианства сделало необходимым организацию системы культового богослужения. На Руси началось храмовое строительство. Происхождение древнерусского церковного зодчества от византийского определило канонический для Руси тип крестово-купольного храма и вид строительной техники: кладку из тонкого кирпича - плинфы на розовом растворе (цемянке). В Киеве в 989-996 гг. возводится каменный Богородицкий (Десятинный) собор, который стоял в окружении дворцовых построек того же времени. Десятинный собор рухнул в 1240 г. во время штурма Киева войсками Батыя. Выявленные раскопками фундаментные части собора и дворца, к сожалению, не позволяют реконструировать внешний облик первых каменных построек. Строительство вели византийские мастера, которые, вероятно, по завершении работ вернулись в Константинополь. По крайней мере до 30-х гг. XI в. каменное строительство на Руси приостановилось. По городам церкви рубились из дерева - привычного материала для древнерусских строителей.
Начало собственного древнерусского храмового каменного зодчества следует связывать с 30-ми гг. XI в., когда в Киеве был поставлен кафедральный Софийский собор - главный храм Древней Руси. Вскоре в Чернигове возводят Спасский собор, позднее, в 40-50-хгг., ставят Софийские соборы в Новгороде и Полоцке. Каменное строительство было дорогостоящим. В XI в. на Руси работала, вероятно, одна великокняжеская артель. Убеждает в этом единая архитектурно-планировочная система храмов, несмотря на вариантные особенности и разную технологию строительства.
Уже первые русские храмы отличались от византийских сложным завершением верхов - многоглавием, поднятым на высокие барабаны с прорезями окон, благодаря чему обеспечивалось освещение обширных княжеских хор, располагавшихся существенно выше пола храмов. Стены соборов Новгорода и Полоцка возводятся с включением в плинфовую кладьсу местного камня. В киевской Софии уменьшается площадь мозаик, в новгородской только одно мозаичное панно, а в Полоцке их вообще нет. На смену мозаичным панно византийских соборов в русские храмы вводится фреска - живопись, выполнявшаяся минеральными красками по сырой штукатурке.
Возведение княжеских соборов конца X - середины XI в. стало школой мастерства для русских строителей и художников, работавших рядом с византийскими зодчими, фрескистами и иконописцами.
Дальнейшее переосмысление византийских канонов русские мастера продемонстрировали в XII в., когда расширилась география строительства, возникли местные школы со своими стилистическими приемами. Традиции раннекиевской архитектуры развивали в Киевской, Черниговской, Рязанской, Волынской, Турово-Пинской и Смоленской землях, где строители сохраняли пропорции храмов и технику кладки плинфой.
В Новгороде и Полоцке мастера стали возводить храмы из местного камня, сохранив плинфовую кладку только для ответственных участков построек. В полоцкой архитектуре появляется одноапсидный башнеобразный храм. Этот тип церковной постройки позднее становится доминирующим в новгородско-псковской архитектуре. В Галиче тоже при строительстве использовали местный камень, и т.к. он был пластичным, в отличие от новгородского ракушечника, то фасады храмов украшали причудливой резьбой, технология которой исходила от романской архитектуры.
Наивысший уровень каменной архитектурной резьбы продемонстрирован во владимирской архитектуре, в становлении которой участвовали галицкие и романские мастера. Владимирские соборы (Георгиевский в Юрьеве-Польском, Дмитриевский во Владимире) украшены сплошным орнаментом из библейских сцен, святых, фантастических существ, растительных узоров.
Существенно изменяются интерьеры храмов. Мозаичные мраморные полы заменяются покрытием из керамических плиток, чаще одноцветных. Все большее внимание уделяется иконам, которые в русских храмах компонуются в предалтарные иконостасы, что не имеет аналогий ни в одной из стран византийского ареала.
Работа русских фрескистов запечатлена в живописных интерьерах владимирского Успенского собора, новгородской церкви Спаса Преображения на Нередице, в немногочисленных сохранившихся фрагментах росписей смоленских и полоцких храмов, церквей в Ладоге и в Переяславле-Залесском. Вырабатывалась стилистика местных живописных школ.
За сравнительно короткий исторический период древнерусское зодчество и связанные с ним виды монументально-декоративного искусства прошли блестящий путь от ученичества до зрелого мастерства. Русь шла к созданию национального искусства, но этот путь был прерван в момент кристаллизации стилистических принципов.
Христианизация оказывала все более ощутимое воздействие на быт древнерусского населения, в том числе на ритуал погребений. Наиболее ранние погребения, достоверно связанные с проникновением христианства на территорию Руси, относятся к третьей четверти X в. Это единичные, в первую очередь женские погребения, которые хотя и сопровождаются крестиками, но имеют богатый и разнообразный набор погребального инвентаря и совершены под курганными насыпями. В некоторых их этих погребений
кроме подвесок-крестиков, иногда вырезанных из восточных серебряных монет, обнаружены оплавленные восковые свечи. Все погребения, которые можно рассматривать как христианские, совершенные до официального акта крещения Руси, связаны с крупнейшими дружинными могильниками: киевским, гнёздовским, тимеревским.
Кресты-тельники и маленькие иконки-образки появляются в погребениях начиная с середины XI в., основное время их распространения - XII в. По наблюдениям некоторых исследователей, находки крестов наиболее характерны для женских и детских погребений, т.е. в первую очередь защитная функция христианского символа предназначалась для наиболее уязвимой части населения. Интересно, что зачастую в состав ожерелья погребенной женщины входило несколько крестов-тельников.
В отличие от сельских древнерусские городские некрополи исследованы недостаточно. Погребения на прицерковных кладбищенских участках чаще всего переотложены. Тем не менее на основании данных, полученных при изучении некрополей Суздаля, Старой Рязани и отдельных погребений в других городах, можно дать общую характеристику.
Чисто христианский погребальный ритуал в среде горожан возобладал в XII в., ближе к его второй половине. Христианские погребения совершались в ямах, обычно в гробах-колодах или сколоченных из досок. Ориентировка погребенных западная, руки скрещены на груди. Рядовые захоронения чаще безынвентарные. Изредка сохраняются шелковые златотканые ленты от воротов рубах, шелковые очелья, фрагменты шерстяных тканей от одежд, бронзовые пуговки, крестики, образки, нашивные бляшки. Иногда под голову умершего клали кирпичи или плоские камни.
Право погребения внутри соборов (под полом либо в нишах стен) предоставлялось только церковным иерархам либо знатным феодалам. Их захоронение нередко производилось в каменных или кирпичных саркофагах.
С христианизацией напрямую связано развитие грамотности. Наличие дохристианской письменности на Руси вероятно, но археологически не выявлено.
К моменту христианизации Руси для славянских языков была разработана кириллическая письменность. Ее внедрение на русских земляк началось еще до принятия христианства, а последние два десятилетия X в. широко ввели кириллицу в древнерусскую среду. Для богослужения, для знакомства русских с христианскими канонами требовался перевод церковной литературы. Недаром большинство сохранившихся древнерусских рукописных книг - церковного характера. Правда, количество дошедших до нас памятников ничтожно. В деревянных русских городах в пожарах погибали пергаменные книги, свитки грамот, акты. Поэтому единичные уцелевшие раритеты не отражают уровень грамотности древнерусского общества.
26 июля 1951 г. при раскопках в Новгороде была найдена первая берестяная грамота - событие эпохальное для изучения древнерусской истории и культуры. Позднее они были обнаружены в Смоленске, Пскове, Витебске, Старой Русе, Торжке, Твери, Москве и других городах, где почвенные условия способствуют сохранению органики. Сейчас в древнерусских городах найдено более 1000 берестяных грамот. Подавляющее большинство (953) - в Новгороде, что объясняется хорошей сохранностью органики и своеобразием политического развития: новгородские бояре, постоянно проживавшие в городе, только перепиской могли регулировать деятельность своих сельских вотчин.
Берестяные грамоты (прориси):
1,2- упражнения школьника; 3 - письмо от Ефрема к брату. Предметы для письма: 4 - цера; 5, 6 - писала
Каждая грамота - с полным либо обрывочным текстом - бесценный исторический источник. Грамотными были представители разных слоев - не только знать, но и ремесленники, крестьяне. Грамотными были как мужчины, так и женщины.
Содержание грамот разнообразно: бытовые записи, перечни долгов и товаров, хозяйственные распоряжения, заказы ремесленникам и иконописцам, воинские донесения, поминальные записки, черновик завещания, любовная переписка. В грамотах отражена вся полнокровная жизнь средневековых горожан. Находки берестяных грамот, датируемые XI-XV вв., прочно связали материальные и письменные источники.
С открытия берестяных грамот появилась совершенно новая категория исторических источников, данные которой существенно разнообразят и дополняют традиционный письменный источник - летопись. Следует отметить тот немаловажный факт, что весь корпус древнерусских пергаменных материалов ограничен тремя листами начала XIII в., в то время как почти половина берестяных текстов относится к домонгольскому периоду, а древнейшая берестяная грамота датируется первой половиной XI в.
Избирательность летописца к событиям и персоналиям существенно ограничивает возможности реконструкции исторического процесса. Берестяные грамоты отражают разнообразие повседневной жизни средневекового человека, широкий круг его общения, что расширяет картину быта горожан, а материальные остатки прошлого, выявляемые в ходе раскопок одновременно с берестяными грамотами, детализируют ее. Таким образом берестяные грамоты стали своеобразными прочными мостиками, связавшими археологию с историей.
До открытия берестяных грамот археологи при характеристике изучаемых объектов оперировали абстрактными терминами: «жилище зажиточного человека», «мастерская ювелира» и т.п., без персонификации владельцев или жителей усадьбы, без определения их социального положения. Берестяные грамоты позволяют выявить не только имена усадьбовладельцев, но и его соседей, его окружения, нередко дополняемые социальной и генеалогической характеристиками.
Сведения берестяных грамот не ограничиваются городской территорией и ее жителями, они свидетельствуют о повседневных контактах с сельской округой, связях с удаленными землями, что дает возможность использовать их как для изучения административной системы Новгородской земли, так и для решения спорных вопросов ее исторической географии, а также при изучении торговых связей. Одновременно берестяные грамоты демонстрируют постоянные контакты города с сельскохозяйственной округой, взаимоотношения городских землевладельцев с феодальнозависимым сельским населением, а благодаря господским распоряжениям либо крестьянским отчетам выявляется возможность изучения истории земледелия и хозяйственного освоения земель.
Берестяные грамоты надежно соединили интересы археологов и историков, специализирующихся на изучении письменных источников. В этом первый существенный вклад берестяных текстов в интеграцию гуманитарных дисциплин.
Еще одна важная особенность берестяных грамот в том, что они доносят живую повседневную речь, тем самым являясь важнейшим источником для лингвистического исследования. Благодаря филологическому анализу выявлены особенности новгородского диалекта, восходящие к древнейшей истории восточнославянского населения и отражающие разнокомпонентный процесс заселения Северо- Запада и Среднего Поднепровья.
Масса юридических терминов в берестяных текстах позволили существенно дополнить данные древнерусского законодательств, выявить практику судопроизводства.
Обильные данные берестяных грамот хозяйственного содержания, росписи долгов дают бесценный материал по истории древнерусской метрологии, в первую очередь для темного безмонетного периода средневековой Руси.
Наконец, берестяные грамоты - важнейший источник по истории русской культуры. Во-первых, массовость грамот, принадлежность авторов и адресатов к различным категориям отражают высокий уровень грамотности населения. Во-вторых, встречающиеся отрывки литературных текстов, записанные на бересте представляют значительный интерес для литературоведческого анализа. При изучении русского прикладного искусства берестяные данные иногда позволяют выявить авторство предметов.
Таким образом, берестяные грамоты вносят существенный вклад в интеграцию различных отраслей гуманитарных наук, без которой невозможно полнокровное изучение русского Средневековья.
Грамоте на Руси обучали. Свидетельства тому разнообразны. Есть летописные сообщения об организации школ. Для школьных упражнений использовались деревянные пластинки - церы, которые имели неглубокую кювету, куда заливался воск. Писали специальными железными или костяными стержнями - стилями-писалами. Один конец писала заострялся для письма, а другой нередко имел лопаткообразное завершение, которым можно было стирать запись. Кроме письменных принадлежностей найдены ученические упражнения на бересте - алфавиты, послоговые записи. Некоторые сопровождены детскими рисунками. На одной грамоте юный новгородец оставил автограф «Онфим».
Иногда церы скреплялись между собой в своеобразные записные книжки. Подобные предметы, но больших размеров - кодексы - служили для записей литературных текстов. Полная книга составлялась из нескольких кодексов. В 2000 г. в Новгороде найден триптих-кодекс, состоявший из трех цер-страниц, на поверхности которых сохранился текст части псалтири. Находка датируется началом XI в. и является древнейшим литературным древнерусским письменным памятником.
Древнерусские музыкальные инструменты:
1 - гусли; 2 - гудок; 3 - варган
На стенах многих древнерусских храмов в ходе их расчисток зафиксированы граффити - надписи, что также свидетельствует о широкой грамотности прихожан. Картину можно дополнить множеством владельческих надписей, сделанных на разных предметах - ложках, гребнях, пряслицах, донцах, поплавках.
Своеобразные краски в картину быта средневековых горожан вносят многочисленные находки предметов досуга: музыкальные инструменты, игры, детские игрушки. Музыкальные инструменты были разнообразны - струнные, щипковые, духовые: гусли, гудки, сопели, свистки и т.п. Особенно выразительными были гусли - многострунный щипковый инструмент своеобразной формы, достаточно сложный по конструкции. В коллекции гуслей есть персональные, с вырезанными на тулове инструмента именами владельца.
Свой досуг горожане скрашивали играми: интеллектуальными - шашки, шахматы, мельница (усложненный вариант уголков); азартными - кости; подвижными - бабки, лапта. Часты находки костяных коньков.
Игрушки:
1 - лук; 2 - стрелы; 3 - навершие меча; 4 - железный топорик; 5 - кукла; 6 - глиняная свистулька; 7 - шашка; 8 - шахматная фигура; 9 - коник; 10 - кожаный мячик; 11 - лодочка (1-3,
5, 9, 11 - дерево; 7,8 - кость)
Собрана большая коллекция детских игрушек. Чаще они сделаны из дерева. Из глины делали свистульки, иногда фигурки животных. Больше всего деревянных имитаций оружия - мечи, кинжалы, стрелы, луки. Много деревянных коников, оседланных и без узды. Деревянные куклы - плоскостные, их заворачивали в тряпицы. Мальчишеских игрушек больше, девочек рано приучали к домашним заботам.
В изложенных материалах чаще всего упоминается дата - XII в. С этим временем связан рост градостроительства на Руси, радикальные изменения в сельском хозяйстве и ремесленном производстве, в древнерусском денежном обращении, тогда же складываются местные архитектурные и художественные школы. Это не совпадения, а закономерность исторического развития Древней Руси. Происходил кардинальный процесс углубления феодализма в стране: раннефеодальный период завершался. Раннегосударственное объединение - Киевская Русь постепенно изживает себя под активным натиском местной аристократии, рвущейся к власти. Обособляются удельные княжества. Древняя Русь вступает в период феодальной раздробленности.
Примечательно в этом отношении одно обстоятельство, неоднократно отмечавшееся выше. В земледелии и типах сельскохозяйственных орудий, в конструкциях построек и в кузнечных технологиях, в денежно-весовых системах и в принципах архитектурных школ выявляется своеобразие двух русских регионов: южного - киевского и северного - новгородского. Если к этому добавить особенности государственного устройства боярского Новгорода и данные лингвистического анализа новгородских берестяных грамот, засвидетельствовавшего своеобразие диалектных особенностей древненовгородского разговорного языка, то становится очевидным существование двух полюсов притяжения - Киева и Новгорода. Именно объединение двух этих центров династией Рюриковичей привело в результате к созданию раннефеодального государства, которое способствовало укреплению экономических и социальных процессов в едином государственном образовании. Русь демонстрировала общеевропейские принпипы феодального развития и на рубеже ХII-ХIII столетий устремилась к дальнейшему общественному развитию, но ее путь был грубо обрезан нашествием Батыя и ордынским игом.
Умер Борис Дмитриевич Михайлов - первый директор заповедника «Каменная Могила». Исследователь этого природного и исторического феномена, историк, археолог, доктор наук.В ливанской пещере найдены бусы возрастом 42 тыс. лет. В ходе раскопок в Ксар-Акиле к северу от Бейрута ученые обнаружили 20 морских раковин с отверстиями. Специалисты считают, что древние люди использовали ракушки как бусы или же украшали ими одежду. Древнейшие украшения находят и на территории России. Мы расскажем о пяти самых интересных находках.
Уникальный скифский клад
В Шпаковском районе Ставропольского края археологи обнаружили скифские драгоценности, датированные IV веком до нашей эры. Находка считается самой ценной в России за последние 50 лет. Драгоценности скифов включают в себя браслеты, перстни и другие украшения. Тот факт, что золото уцелело, настоящее чудо, ведь курган уже грабили несколько раз. Кому принадлежали драгоценности, ученые пока точно сказать не могут.
Чувашские драгоценности
В Вурнарском районе Чувашии археологи нашли украшения, которым больше 2 тыс. лет. В отвале найдены элементы амулетов, бус, брошей, а также кусочки ткани. Кроме того, из захоронения ученым удалось поднять часть человеческих останков, которые сохранились благодаря соприкосновению с нагрудными, шейными и головными бронзовыми украшениями.
Самое древнее женское украшение
В Денисовой пещере (археологический памятник в Алтайском крае) обнаружена часть каменного браслета, которую археологи нашли в том же слое, где находились останки неизвестного типа людей (предполагается, что эти люди жили около 40 тыс. лет назад). Ученые говорят, что, судя по возрасту, браслет является самым древним из известных на сегодняшний день женских украшений.
На браслете имеется отверстие, через которое, как считают ученые, продевалась веревочка с бусинкой. Исследователи полагают, что безделушка, скорее всего, принадлежала какой-то знатной особе и была символом престижа. Больше всего ученых поразило то, что архаичный вид людей владел высоким уровнем культуры. По словам археологов, браслет сложен в изготовлении, в нем сделаны аккуратные отверстия и, по всей видимости, для сверления применялась технология, сравнимая с современным станком.
Клад эстиев
Калининградские ученые нашли на территории области уникальный клад. Сокровище состоит из древних украшений, которые относительно хорошо сохранились, несмотря на то, что они пролежали в земле приблизительно полторы тысячи лет. Точное место находки неизвестно — археологи держат его в секрете, опасаясь, что черные копатели прибудут на место до официального окончания раскопок.
Ученые установили, что украшения принадлежали представителям знати из древнего народа эстиев, которые были предками пруссов. Большая часть находок — элементы погребального инвентаря. Археологи утверждают, что подобные предметы были символом определенного статуса. Внутри древнего могильника обнаружены, в частности, золотой перстень, хорошо сохранившиеся серебряные фибулы, а также пряжки, богато украшенные драгоценными камнями. В общей сложности артефактов насчитывается около трёех десятков, и на сегодняшний день они являются абсолютно уникальными.
Клад венетов
Клад был обнаружен в Брянской области, в долине реки Десны. Всего «черные копатели» вытащили из земли 150 предметов — клад включает несколько комплексов бронзовых украшений, как женских, так и мужских, в том числе относящихся к конской сбруе. Среди них — головные венчики, гривны, нагрудные цепи, фибулы (застежки для одежды), браслеты, подвески, стеклянные бусы, относящихся к III веку нашей эры. Как раз в это время на территорию современной России с запада и юга стали проникать первые славянские переселенцы, которых византийские хронисты именовали «венетами». Значительная часть бронзовых предметов украшена гравировкой или декором из выемчатой эмали — непрозрачное стекло преимущественно красного цвета — такие украшения уже находили в погребениях славянских вождей от Балтийского моря до центральной России.
Загрузка...